Карло Чиполла - Артиллерия и парусный флот

Причина необычайно скромных результатов, достигнутых Кольбером, заключается в том, что он слишком опередил свое время. Химики еще не открыли отрицательной роли серы и положительной роли фосфора при литье чугуна. Специалисты эпохи Кольбера не могли знать, что руда Перигора пригодна для современных методов литья, а руда Нивернэ – нет. Хрупкость пушек, отлитых в одном месте, и надежность отлитых в другом оставалась неразгаданной тайной. В экономике и социальной сфере у Кольбера были преданные, умные и очень активные сторонники, но в целом страна за ним не пошла. Аристократия и слышать не желала о техническом прогрессе и достижениях науки. Третье сословие двигалось медленно по заросшим дорогам. Незадолго до смерти великого министра (1683) все, что осталось от его промышленных конструкций, трещало по всем швам. Ситуация продолжала ухудшаться вплоть до 1730 года, [68]и только во второй половине XVIII века Франция сумела изменить ход вещей и построить собственную промышленность, производящую артиллерийское вооружение.

Европейская ситуация в производстве орудий в середине XVII века, в сравнении с XV, изменилась коренным образом. География промышленности стала совсем другой, неизмеримо вырос производственный потенциал; Европа стала намного более внушительной и грозной. В этом процессе сыграли роль разные факторы, самым существенным из которых стало появление эффективных чугунных пушек. Это позволило Европе расширить свой артиллерийский парк, затратив на это сравнительно небольшие средства, а прогресс в технологии и организации дал возможность более эффективно использовать имеющиеся ресурсы.

Любая попытка оценить объем европейского производства в целом будет сопряжена с большой погрешностью, но некоторые оценки, хотя и очень приблизительные, могут быть сделаны, чтобы дать понятие по крайней мере о порядке цифр. В 1650 году Швеция ежегодно производила 1500-2000 метрических тонн чугунных орудий, [69]Англия – менее 1000 тонн. [70]Это были главные производящие регионы. Кроме того, оружие производилось в Бискае, Западной Германии, Туле и Перигоре. У нас имеется отдельная количественная информация только по Тульскому региону. Это 250-300 тонн в год. В любом случае маловероятно, чтобы объем производства всех этих районов превышал суммарное производство Англии и Швеции. Если это так, можно сказать, что общий производственный потенциал Европы составляет около 5000 тонн чугунных орудий в год. К этому следует приплюсовать объем производства бронзовых орудий. Учитывая, что в ведущих европейских флотах после 1650 года доминирующим видом вооружения стали чугунные пушки, которые также широко использовались и на земле (в основном в крепостях), есть все основания полагать, что общий объем производства бронзовых орудий в Европе не превышает 5000 тонн в год. Но это – чистейшей воды спекуляция. Мы чувствуем более твердую почву под ногами, когда пытаемся установить качественные достижения европейской индустрии вооружений. В начале XVII века военно-морские бронзовые пушки достигли такой степени совершенства, что оставались практически неизменными на протяжении следующих полутора веков. К 1650 году военно-морские железные орудия были не столь хороши, как бронзовые, но достигли вполне приемлемой степени эффективности. Полевая артиллерия была слабым местом европейцев, и именно в этом секторе в XVII веке произошли воистину революционные изменения.

В начале XVII века появились так называемые кожаные орудия. Писатели-романтики создали вокруг них славную легенду, но в действительности они никогда не были ни эффективным, ни практичным оружием. Их огневая мощь была заметно ниже, чем у металлических. Да и срок жизни у них был намного меньше. Учитывая эти весьма существенные недостатки, такой вид орудий просуществовал недолго. Наступившие времена были богаты на перемены. В апреле 1629 года в Стокгольме была изготовлена первая 3-фунтовая regementsstycke – пушка, весившая только 123 кг и потому высокомобильная. Она делала три выстрела за время, которое требуется солдату, чтобы произвести один выстрел из мушкета. [71]Таким образом, потребность в эффективной полевой артиллерии, испытываемая военными начиная с XV века, была удовлетворена европейскими специалистами в первой половине XVII века. Немедленные результаты проявились во внутриевропейских конфликтах. Успешная кампания Густава Адольфа не может быть оценена правильно, если не принять во внимание технологические достижения шведских литейщиков. Но это новое оружие вскоре открыло новую страницу и в истории европейской экспансии. С появлением regementsstycke баланс сил сместился в пользу европейцев.

При описании европейской экспансии обычно ссылки на превосходство европейцев в вооружении даются весьма сдержанно. Однако невозможно отрицать тот факт, что после первой волны экспансии, прокатившейся в XV веке, европейский потенциал в производстве вооружения многократно возрос, причем как в количественном, так и в качественном отношении. Это делало любые усилия неевропейцев не слишком эффективными, а их оборону проблематичной, главным образом из-за того, что европейский прогресс в производстве орудий сопровождался аналогичным прогрессом в формировании человека войны, а также развитием кораблестроения.

Выше уже отмечалось, что основными недостатками артиллерийских орудий при ведении военных действий на суше были низкая скорость стрельбы и малая мобильность. Ограниченная мобильность не слишком сказывалась при ведении войны на море, и это стало причиной широкого и очень успешного применения пушек на европейских флотах. [72]Пушки, сделанные в Турнэ, стояли на борту кораблей, которые Людовик Мальский отправил на Антверпен в 1336 году. Генуэзские галеры имели на борту орудия в 1338 году, а венецианские корабли были оборудованы бомбардами в 1380 году. [73]Возможно, орудия были и на испанских кораблях в 1359 и 1372 годах, а к 1381 году артиллерией были оснащены каталанские торговые суда. Все эти события совпали со сложным комплексом обстоятельств, которые я перечислю лишь коротко: установление более близких контактов между средиземноморским и северным судоходством; использование компаса и развитие навигации в открытом море в Атлантике [74]; недостаток рабочей силы, ставший следствием повторяющихся эпидемий чумы в середине XIV века; повышение уровня жизни масс, в результате которого стало трудно нанимать гребцов на галеры; торговая экспансия в XV веке. [75]Очень трудно, если не сказать невозможно, установить относительную важность каждого из этих обстоятельств в отдельности. Но нет сомнений, что в комплексе они оказали большое влияние на развитие судостроения в целом, и в первую очередь на развитие парусного флота. К концу XV столетия парусные суда распространились настолько, что если «парусное вооружение могло показаться странным мореплавателю более ранних веков, то не будет преувеличением сказать, что капитанам эпохи Великих географических открытий и даже предыдущего поколения оставалось лишь немного подучиться, чтобы принять под командование судно эпохи Нельсона».