Карло Чиполла - Артиллерия и парусный флот

Этот прогресс, не важно насколько существенный, был, конечно, «чисто эмпирическим и нередко случайным». [76]Он был неравномерным, бессистемным, и успешные эксперименты чередовались с неудачами. [77]Изрядно упростив проблему, мы можем сказать, что главными составляющими прогресса были следующие: принятие средиземноморскими мореплавателями после 1300 года квадратного парусного вооружения главной мачты и последовавший за этим переход от одномачтовых к трехмачтовым судам; значительный рост тоннажа торговых судов в XV веке [78]; большее доверие к артиллерии для нападения и обороны.

Нет причин сомневаться, что взаимодействие идей и методов, принятых в судостроении и такелажном вооружении судов Средиземноморья и севера, оказалось весьма эффективным. Ни каравеллу, ни карак нельзя назвать чисто северным или чисто южным типом. Определенно, в 1250-1450 годах различия между севером и югом имели тенденцию к сглаживанию. А вот во второй половине XV века появилось новое различие между севером и югом. Это было совершенно разное отношение к типам кораблей для войны.

Давняя традиция, восходящая еще к римским временам, установила своеобразное «разделение труда» в водах Средиземноморья между «длинными кораблями», оборудованными гребными веслами, и круглыми кораблями, зависевшими от парусов. Первые в основном использовались в качестве военных, вторые – в качестве торговых. «Разделение труда» было несколько поколеблено в конце XIII века появлением «великой галеры», которая стала гибридом, соединившим преимущества гребных и парусных судов, используемым как в военных, так и в торговых целях. Затем уже в XV веке хорошо вооруженные круглые суда стали использоваться венецианцами в качестве вспомогательных для армад или при патрулировании морей и охоты на пиратов. И все же вплоть до конца XVII века только галеры оставались основой средиземноморского военного флота. Это касалось Венеции, Генуи, Турции и Мальты. [79]

Вполне пригодные для использования на Средиземном море галеры не выдерживали штормовых ветров и волнения Атлантики. В XV веке потенциальные возможности парусных судов увеличились, и в атлантических флотах стали переходить от галер к парусникам, быстро ставшим их основой. Было выдвинуто предположение, что первыми нарушили привычное разделение труда между галерами и парусниками англичане, превратив последние в успешные боевые корабли. Кто действительно был первым, сказать трудно. Вероятнее всего, речь может идти о множественном и взаимозависимом влиянии друг на друга атлантических наций. Известно, что английский король Генрих VII (1485-1509) в 1487 году построил специально для своего военного флота два парусных корабля, снабдив их орудиями – «Регент» и «Суверен». Это хороший пример новых веяний, существовавших в Атлантическом регионе. [80]Португальский король Жуан II тратил деньги на постройку больших кораблей, снабженных пушками. Он был искусен в любом деле и много знал об артиллерии. Чтобы защитить свои берега как можно более надежно и с наименьшими затратами, он провел серию экспериментов и подсчитал, сколько больших пушек должны «путешествовать» на маленьких каравеллах и стрелять так низко, чтобы их ядра неслись, едва не касаясь поверхности воды. Португальский король первым сделал такое открытие. Всего лишь несколько таких каравелл могли заставить сдаться крупные корабли, поскольку были очень хорошо вооружены и в то же время оставались маленькими и очень маневренными, так что большие корабли не могли в них попасть. Довольно долго о португальских каравеллах на море шла грозная слава.

Замена гребцов парусами, а воинов орудиями, в сущности, означала замену человеческой энергии неодушевленной силой. Окончательно перейдя на парусные корабли с артиллерийским вооружением, атлантические народы прорвались сквозь «бутылочное горлышко», которым являлось использование ограниченных человеческих возможностей, и обратили себе на пользу огромные количества энергии. Именно тогда европейские корабли стали все чаще и увереннее появляться в самых удаленных морях.

На борту парусного корабля орудия сначала устанавливали на палубах надстроек. Позднее, когда орудия стали тяжелее, более крупные выносились на верхнюю палубу – они вели огонь над фальшбортом, а более легкие устанавливали внутри – в баке или юте. Каравелла при определенных обстоятельствах могла иметь на борту до 30-40 орудий, но, как правило, их было не более пятнадцати. На более крупных кораблях орудий было больше. На «Суверене» Генриха VII было 141 орудие, но 110 из них были железными серпантинами – легкими пушками, заряжающимися с казенной части, в основном устанавливаемыми в надстройках.

В начале XVI века появилась важная инновация – прорезанные порты в корпусах кораблей. Теперь пушки можно было устанавливать не только на верхней палубе или на палубах надстроек, но и на главной палубе. Датой инновации традиционно считается 1501 год, и приписывается она французам. Новшество имело очень большое значение, поскольку дало возможность значительно увеличить вооружение больших кораблей. Установка орудий на главной палубе не только давала возможность увеличить их численность, но также позволяла принимать на борт более крупные пушки, не подвергая опасности остойчивость корабля. Английский военный корабль «Гарри Грейс а Дье», построенный в 1514 году по новой технологии, имел на борту не менее 186 орудий, среди которых были две медные кулеврины весом 4500 фунтов каждая и медная пушкаобрез весом 3000 фунтов. Все они были установлены на нижней палубе. «Гарри» был первоклассным кораблем для своего времени. Он был спущен на воду в присутствии двора, послов императора и папы римского, а также пышного собрания епископов и знати. «Демонстрационный эффект» сработал. Вслед за «Гарри Грейс а Дье» в 1527 году последовал французский корабль «Гранд Франсуа», в 1524 – португальский «Сао Джоао», на котором, по некоторым данным, было 366 орудий, в 1554–1559 годах – шведский «Элефантен» с 71 пушкой на борту, из которых 24 были бронзовыми. [81]Получить представление, на что были похожи эти монстры, можно, взглянув на иллюстрации, приведенные в книге. Расцвеченные флагами, с фантастически украшенными надстройками, они излучали ауру величия и пышности. Корабли были великолепными и грозными, но чрезвычайно неповоротливыми. Чтобы максимально использовать преимущества, даваемые изобретением орудийных портов, и сделать бортовой залп наиболее эффективным, маятник от маленьких португальских каравелл качнулся в другую сторону. Большой корабль стал скорее морской крепостью, чем маневренным инструментом войны. Он медленно двигался, плохо слушался руля, имел высокий надводный борт и был обременен непрочными надстройками на носу и корме.