Карло Чиполла - Артиллерия и парусный флот

Преуспев в этом, мне ничего больше не оставалось, как ободрить своего инженера, который, хотя и остался на месте, не выказывал решительности, а, наоборот, взывал к моему состраданию. В конце концов я, быть может, и не вдохновил его, но заставил замолчать, пообещав подвергнуться той же опасности, что и он. Я занял место на каменном возвышении за пушкой и почувствовал сильный толчок, как при землетрясении. Я увидел, как на расстоянии трехсот саженей ядро разделилось на три фрагмента, которые перелетели пролив и, срикошетив от воды, ударили в гору на противоположной стороне».

Эпизод, рассказанный бароном де Тоттом, был далеко не единственным в целом ряде фантастических историй о турецкой артиллерии. Уже в 1807 году, когда эскадра сэра Джона Дакуорта вошла в Дарданеллы, английские моряки получили возможность с изумлением наблюдать за каменными ядрами гигантских размеров, летающими над их головой.

До середины XV века и западные изготовители орудий, мечтавшие о супероружии, подумывали о гигантских пушках. Но когда Мохаммед стрелял из своей «Магометы», технические специалисты Запада уже давно следовали духу времени и направляли максимум усилий на производство легкой полевой артиллерии. Турки не поняли важность инновации и не обратили внимания на новые открытия. Этому способствовало их неоспоримое преимущество в мобильных сражениях и феодальная структура армии. Начало XVI века совпало с началом социальных волнений и экономических трудностей в Оттоманской империи, которые мешали переменам и адаптации к новым веяниям. Короче говоря, какими бы ни были причины, турки продолжали уделять максимум внимания производству осадной артиллерии [107]и отставали от Запада и в производстве, и в применении полевых орудий. Когда полевая артиллерия еще не была развита на Западе, это отставание не слишком влияло на баланс сил. Но в течение XVII века и особенно после появления шведских regementsstycke прогресс европейцев в производстве высокомобильных полевых орудий с хорошей скоростью стрельбы стал быстрым и существенным. Во второй половине века Раймондо Монтекукколи, генерал, остановивший турецкую армию в сражении при Сен-Готарде (август 1664 года), писал: «Внушительная артиллерия турок наносит большой ущерб, когда попадает в цель, но ее трудно перемещать, да и много времени уходит на перезарядку и прицеливание. Кроме того, она требует огромного количества пороха, не говоря уже о том, что разрушает колеса, телеги и даже крепостные валы, на которых стоит. Наша артиллерия более удобная для перемещения, более эффективна, и в этом заключается наше преимущество перед турками». [108]С артиллерией, которая была, по словам де Тотта, «грозной на вид, но совершенно не страшной уже после первого выстрела, поскольку на то, чтобы зарядить эти чудовищные махины, уходили часы», [109]турки были безнадежно обречены.

На суше баланс сил между турками и европейцами в XVII веке был определенно не в пользу турок. На море он сложился так же, но произошло это веком раньше.

7 октября 1571 года христианский флот, состоящий из 208 галер, среди которых было 6 огромных галеасов, вступил в бой с турецким флотом из 210 галер. После ожесточенного сражения, длившегося три часа, 80 турецких галер было потоплено, 130 – захвачено и только 40 кораблям удалось уйти. Запад возликовал, и весь христианский мир начал превозносить важность этой великой победы. Папа торжествовал больше других и, охваченный возбуждением, заявил, что благодаря милости Всевышнего имел возможность «наблюдать» за ходом сражения, сидя в своем кресле в римском соборе Святого Петра.

Турки не слишком расстроились. «Неверные только опалили мою бороду; она снова вырастет», – невозмутимо заявил султан, и такая реакция вовсе не кажется обычной пропагандой. Его главная сила была на суше, а не на море. [110]Кроме того, турки не сомневались, что у них достаточно средств, чтобы восстановить свой флот в течение ближайших же месяцев, что они и сделали.

Оценивая историческое значение морского сражения, западные историки (за исключением тех случаев, когда они пишут учебники) обычно склоняются к его оценке султаном, а не папой. «Великая победа без последствий», – говорят они и обвиняют христианский мир в отсутствии единства, утверждая, что негативную роль сыграли «разборки» между Венецией и Испанией, а также Испанией, Англией и Голландией. Между тем сражение при Лепанто не имело «великих последствий» главным образом потому, что о «великой победе» и речи не было. Бой при Лепанто был анахронистическим сражением, которое велось между галерами, сопровождалось многочисленными таранами и абордажами, в то время когда уже появились новые типы кораблей и виды оружия, открывшие новую эру в ведении войны на море и показавшие путь к новой морской стратегии. При Лепанто победители были ничуть не меньшим анахронизмом, чем побежденные; обе стороны были пленниками устаревших традиций и отжившей свой век техники. С точки зрения истории в Лепанто обе стороны проиграли.

Менее известные и куда менее разрекламированные победы португальского флота против мусульман в Индийском океане в первой половине XVI века исторически значительно более значимы. [111]Сразу после прибытия Васко да Гама в Калькутту мусульмане осознали, что присутствие христианских кораблей в Индийском океане открывает новый фронт, угрожает их позициям и нарушает сложившийся баланс сил. В 1507 году флот в 15 тысяч человек на борту под командованием адмирала эмира Хусейна вышел из Египта с намерением уничтожить португальцев. Но получилось наоборот, и в 1509 году португальцы разбили мусульман в районе Диу. Атаки постоянно возобновлялись, но, несмотря на отдельные успехи, мусульмане так и не сумели помешать христианам установить свое господство над океаном.

Было выдвинуто предположение, что неудачи мусульман напрямую связаны с недостатком лесоматериалов. Согласно этому мнению, полное отсутствие леса на берегах Красного моря и Персидского залива не давало правителям Египта (до 1517 года) и Турции (после 1517 года) построить флот для использования в Индийском океане. Нельзя отрицать, что нехватка леса действительно создавала проблемы, но эту трудность мусульмане определенно преодолели. В XVI веке они снаряжали на Красном море один флот за другим. Главная причина их неудач – устаревшая техника ведения боевых действий на море. Турки, так же как и их традиционные враги – венецианцы и Мальтийский орден, не осознавали важность и значение военно-морской революции, которую совершили атлантические державы. Когда начался новый век, и турки, и венецианцы, и мальтийские рыцари остались в Средневековье. Они использовали орудия на своих кораблях (своим собственным, примитивным способом) [112]и даже начали применять паруса. Но при этом оставались всецело зависимыми от человеческой энергии, придерживаясь старой тактики тарана и абордажа, а галеры всегда были основой их боевого флота. Они сражались против португальцев, как и при Лепанто. В 1551-1552 годах, когда флот Пири вошел в Персидский залив, в 1576-1577 годах, когда военно-морскую экспедицию против Муската возглавил Али-бей, при обороне Адена с адмиралом Хидр Бегом, всегда основную тяжесть битвы принимали на себя галеры. У португальцев тоже были галеры, но основу их флота составляли большие океанские парусные суда, имеющие артиллерийское вооружение. [113]В маленьком закрытом море большие галеры еще имели кое-какие шансы. Не случайно ни португальцы, ни голландцы так и не сумели закрепиться на берегах Красного моря. Но в океане галеры шансов не имели. Они тонули или в результате артиллерийского обстрела, или становясь жертвами морской стихии.