Карло Чиполла - Артиллерия и парусный флот

Не только императорский двор и высшие государственные чины были негативно настроены к переменам. Все китайское общество было проникнуто духом традиций, превозносило индивидуальные добродетели и блестящее исполнение. И наконец, и верхушка общества, и средние и низшие классы были едины в своем презрении к солдатам и военным вопросам. «Военное – это одно из четырех положений, которое считается у них низким», – писал отец Риччи. [135]А Семедо добавил: слабость китайской армии обусловлена следующими факторами: 1) длительными периодами мира; 2) предпочтением, которое в этой стране отдавали учению, и презрением, испытываемым ко всему военному; 3) тем, что они назначают армейских командиров, руководствуясь не наличием у них военного опыта, а их грамотностью.

По моему мнению, ничто не может лучше проиллюстрировать существовавшую у китайцев ауру патрицианской отрешенности и дилетантизм, чем следующий восхитительный эпизод. Когда в 1626 году Юань Чжунхуань защищал Нинъюань от маньчжурцев и в конце концов принял решение прибегнуть к «иностранным пушкам», общее руководство артиллерией было поручено повару, который, совершенно случайно, продемонстрировал прекрасную стрельбу. Если повар оказался весьма неплох в роли артиллерийского капитана, ведущего огонь против «варваров», наступавших из степей, для «варваров», явившихся с моря, требовался более опытный человек. Но у государственных деятелей Поднебесной империи таких в запасе не было.

Отставание китайцев от европейских держав в области артиллерии на море ощущалось еще больше, чем на суше. Как уже неоднократно отмечалось в первой главе и будет еще раз отмечено в эпилоге, до середины XVII века европейцы не умели производить легкую полевую артиллерию. Их орудиям не хватало мобильности, и в открытом поле их огонь мог быть подавлен массированной атакой или маневром. На море дела обстояли иначе. Ни китайцы, ни другие народы не были в состоянии справиться с грозными европейскими кораблями. [136]

В последние десятилетия стало очень модным воспевать достоинства китайских джонок, и нет никаких сомнений в том, что, когда речь идет о мореходных и навигационных качествах, эти панегирики вполне заслужены. Китайская джонка может с честью выдержать сравнение с европейскими парусниками в торговых или исследовательских морских путешествиях, [137]и исследования адмирала Чжэнг Хэ в начале XV века являются прекрасным тому доказательством, если этот факт вообще нужно доказывать. Проблема заключается в том, что джонку никогда не задумывали как военный корабль и не переделывали под него. [138]Как и средиземноморская галера, японская военная джонка осталась кораблем, приспособленным исключительно для тарана и абордажа. С очень высокими надстройками и без орудийных портов, военная джонка была приспособлена только для традиционных способов ведения войны и таковой и осталась.

Джеронимо Роман писал в 1584 году: «Император Китая держит многочисленный флот на этом берегу (в Макао), хотя не находится в состоянии войны ни с кем. На острове Линтао, расположенном рядом с городом, находится арсенал, директор которого постоянно занят надзором за постройкой и оснащением судов… Адмирал имеет титул чунпина. Это очень высокий титул, хотя и ниже, чем тутан. Он имеет многочисленную стражу, много труб и барабанов, которые воспроизводят очень приятную для слуха китайца музыку, кажущуюся нам невыносимым шумом.

На джонках имеются небольшие железные орудия, но нет бронзовых. Порох у них плохой… Их аркебузы сделаны так плохо, что каменная пуля не пробивает даже обычную кирасу, тем более что китайцы не умеют целиться. Их оружие – бамбуковые пики, некоторые с железными наконечниками, на других наконечники обожжены для твердости, короткие и тяжелые кривые сабли и кирасы из железа и олова. Иногда можно видеть, как сотня судов окружает одного корсара; те, кто находится с наветренной стороны, бросают порошкообразную известь, чтобы ослепить противника, а поскольку их очень много, это дает некоторый эффект. Это – одна из их главных военных уловок». [139]

Тон письма явно презрительный. Но изложенные в нем факты подтверждаются другими источниками. [140]Кроме извести, китайцы бросают стрелы и зажигательные ракеты, но основная их тактика – это абордаж и таран. Отец Гаспар де Круз писал, что китайцы используют одну тактику: собраться вместе, добраться до корабля противника и взять его на абордаж. В китайском военном трактате, увидевшем свет в 1624 году, было сказано, что орудия можно использовать на больших судах, но волны делают прицеливание чрезвычайно затруднительным. Шансов попасть в противника немного. Но даже если один из кораблей противника будет разрушен, его потери не будут слишком большими. Поэтому возможная польза от орудий является чисто психологической – напугать врага.

Китайцы, так же как турки и индийцы, безнадежно отставали от времени в понимании истинного потенциала военно-морской артиллерии и новой тактики, которую она налагала. Когда они, наконец, поняли, что времена изменились безвозвратно, было слишком поздно. Уже в XIX веке Фэн Гуйфэнь писал: «Беспримерный гнев, когда-либо существовавший со времени творения неба и земли, наполняет всех тех, кто умеет мыслить и имеет горячую кровь: их волосы встают дыбом и поднимают шляпы. И все это потому, что величайшая страна на земном шаре, имеющая территорию в десять тысяч ли, до сих пор контролируется небольшой кучкой варваров… Почему их мало, но они сильны? Почему нас много, но мы слабы? У варваров нам следует научиться только одному: строить прочные корабли и эффективные орудия». [141]

В других частях Азии проникновение европейских технологий не встретило столь ожесточенного сопротивления. В отличие от китайцев японцы никогда не считали свою страну центром земли. Они всегда внимательно следили за происходящим за границей, выискивая все полезное, что можно перенять. Веками их моделью был Китай. Когда европейцы появились в Азии, японцы не были так сильно, как китайцы, связаны непомерной гордостью за культуру, которую они считали высочайшей. «Японцы, – писал Линшотен в конце XVI века, – обладают острым умом и быстро учатся всему, что видят», а Мендес Пинто заметил: «Они от природы склонны к войне и находят в ней больше наслаждения, чем любая другая известная нам нация». Ведомые своими воинственными лидерами, японцы быстро переняли западные орудия и сумели произвести некоторое количество пушек и очень много аркебуз. [142]Чтобы противостоять японскому нашествию в 1590 году, корейцы тоже с готовностью обратились к новому оружию. Производство артиллерии у них было поставлено лучше, чем у японцев, хотя они отставали от своих соседей в вопросе производства ружей. [143]В Индии самым известным центром производства оружия стал Цейлон, [144]и со временем империя Могулов стала производить большое количество артиллерии, часто, как у турок, имевшей гигантские размеры. [145]