Карло Чиполла - Артиллерия и парусный флот

Примеры уязвимости европейцев на берегу привести очень легко. В 1620 году Абрахам Ван Уффелен, управлявший голландскими заводами в Короманделе, повел себя чрезвычайно надменно по отношению к местному правителю. Когда же король решил нанести удар, Ван Уффелен не сумел оказать эффективного сопротивления и очень быстро очутился в тюрьме Голконда, где его участь оказалась совсем незавидной. В 1638 году маратхи наверняка потеряли бы Гоа, если бы Великий Могол не явился на помощь португальцам. Когда сёгуны Токугавы решили закрыть Японию для западного влияния и объявили об изгнании европейцев из страны, у тех не было другого выхода. Они подчинились приказу и с максимально возможной скоростью покинули страну.

Парадоксальная ситуация, при которой европейцы были уязвимы на суше, а на своих кораблях представлялись грозными и неуязвимыми, объясняет и основные характеристики европейской экспансии, и забавный парадокс, который заключался в следующем. В то время как Европа смело вела экспансию на заморских территориях и агрессивно навязывала свое господство на побережье Азии, Африки и Америки, на своем восточном рубеже она вяло отступала под давлением турецких войск. Северная Сербия была захвачена турками в 1459 году, Босния-Герцеговина – в 1463-1466 годах. В 1470 году венецианцы потеряли Негрпонт. После 1468 года настала очередь Албании. В 1526 году была разбита армия венгерского короля Людвига в районе Могача. В 1529 году была осаждена Вена. В 1531 году она подверглась разграблению, и Сулейман отступил только из-за угрозы со стороны Персии. В 1566 году европейцы снова отступили в Венгрии. В 1596 году они потерпели сокрушительное поражение при Керестеше. В 1606 году западные дипломаты в Константинополе все еще опасались нападения турок и тревожились о судьбе Вены. В 1683 году турки снова угрожали Вене.

Благодаря непревзойденным качествам военных кораблей европейцам потребовалось всего несколько десятилетий, чтобы установить свое прочное господство над океанами. И поскольку их преимущество заключалось только в военных кораблях, почти три века их господство ограничивалось морем.

Не было сделано ни одной серьезной попытки проникнуть в глубь Азии и расширить территориальные завоевания. Стратегия, некогда принятая великим Альбукерком, [158]являлась основополагающей в течение более чем двух столетий после него. За исключением некоторых горячих голов, [159]европейцы понимали, что любая попытка установить контроль над внутренними территориями Азии не имеет шансов на успех. В Африке (я имею в виду Africa Nigra, то есть часть континента, расположенную южнее Сахары) местное население было малочисленным и с точки зрения технологии более примитивным, чем в Азии, и все равно положение европейцев на суше было опасным. [160]Более того, геофизические условия создали непреодолимый барьер для проникновения белых в глубь континента. Европейцы эпохи Ренессанса научились управлять энергией ветра, узнали порох, но оставались неграмотными в более общих вопросах, касающихся противостояния грозным силам природы. «Кажется, – писал португальский хроникер XVI века, – что за наши грехи или по неисповедимой воле Господа на всех подступах к великой Эфиопии, вдоль которой мы следуем, он поставил разящего ангела с пламенеющим мечом смертельных лихорадок, который не дает нам проникнуть в глубь территории к истокам этой страны, где берут начало реки золота, текущие к морю, которые мы так часто видим». [161]Немногие европейцы, отважившиеся отправиться на собственный страх и риск в глубь материка, быстро становились жертвами малярии, тропической лихорадки и убийственного климата. В 1876 году только десять процентов обширного африканского континента было оккупировано белыми. В Америке все складывалось намного благоприятнее для вторжения европейцев. Геофизические условия по большей части были вполне приемлемыми. Континенты были слабо населены, и туземцы с точки зрения технологии находились на примитивном уровне. Более того, они оказались чрезвычайно восприимчивыми к европейским инфекционным заболеваниям, и страшные эпидемии еще больше ослабили их и без того скудные возможности сопротивления. Ну и, наконец, немаловажным являлось и то, что жестокие меньшинства, такие как, например, ацтеки в Мексике, безжалостно эксплуатировали огромные массы других туземцев, которым ничего не оставалось, как только приветствовать любую помощь и каждого, кто ее оказывал, считать освободителем. Исключительная комбинация благоприятных факторов сделала возможным покорение обширных американских территорий. Однако успех европейцев не следует преувеличивать. Претензии на территориальную независимость не стоит принимать как эквивалент действительного покорения, и до начала XVIII века все районы, где постоянно и эффективно правили европейцы, находились, за редким исключением, вблизи морского побережья.

Карты лучше, чем любое словесное описание, показывают, что до конца XVIII века европейские владения во всем мире состояли в основном из военно-морских баз и укрепленных пунктов на берегу. Не существует обычая, составляя карты, показывать разными цветами районы преобладания разных народов. А именно таким образом можно было бы дать точное представление о природе и степени европейского господства и роли атлантических европейских народов, как мировых морских держав, в первые столетия новой эры. Через несколько лет после прибытия первых европейских кораблей в Индийский океан для неевропейских судов стало обязательным получение специального разрешения, иначе они рисковали быть расстрелянными пушками европейских кораблей. [162]Океаны безраздельно принадлежали Европе.

XVIII век ознаменовал начало нового этапа. Как отмечалось в первой главе, в середине XVII века европейские литейщики научились производить эффективную полевую артиллерию. В начале «инновация» в основном применялась дома, где европейцы с достойным лучшего применения энтузиазмом уничтожали друг друга на многочисленных полях брани. Но и при этом военный технологический разрыв между Европой и остальным миром продолжал увеличиваться, а баланс сил все более склонялся в сторону Европы. Как и в случае с военно-морской артиллерией и парусниками, европейцы быстро усовершенствовали свое новое изобретение – раньше, чем остальной мир успел сообразить, что происходит. Теперь разрыв между Европой и остальным миром увеличился еще больше, и он уже не ограничивался господством на море.

Атлантические страны Европы инициировали морскую экспансию. Восточная Европа приступила к экспансии сухопутной. В XVIII веке европейцы справились с турецкой угрозой. Затем инициатива перешла к России, которая предприняла успешное контрнаступление в двух направлениях: в восточном – против орд кочевников, и в южном – против турок. Металлургическое производство, созданное там в XVII веке голландцами и развитое Петром Великим, способствовало прорыву блокады Европы на Востоке. [163]Падение власти кочевников, причем почти без сопротивления, после того как они, обладая неслыханной военной мощью, неоднократно поворачивали колесо истории по своему усмотрению, произошло не из-за какого-либо упадка кочевников, а благодаря эволюции военного искусства за пределы их понимания. Татары в XVII и XVIII веках не утратили ни одного из качеств, которые делали такими грозными армии Аттилы и Баяна, Чингисхана и Тамерлана. Но использование в военных действиях артиллерии и ручного огнестрельного оружия оказалось фатальным для армии, всецело полагавшейся на кавалерию и не имевшей материальных ресурсов для перехода на новое оборудование. Что касается турок, барон де Тотт, бывший непосредственным очевидцем событий в качестве военного эксперта, свидетельствует следующее: «Артиллерия русских убивала турок сотнями, и они ничего не могли сделать, лишь в бессильной злобе обвиняли русских в трусости. Они подавляют нас, кричали турки, превосходством своего огня, который действительно не давал возможности даже приблизиться к их позициям, но пусть они оставят свои батареи и выйдут на честный бой, как мужчины, лицом к лицу, и тогда мы увидим, смогут ли неверные противостоять убийственным клинкам правоверных. Их начальники, получив информацию о том, что гаубицы разят наповал турецкую кавалерию, спросили меня, что это такое, поскольку о таком виде артиллерии в Константинополе не знали. Уничтожение или по крайней мере обращение в бегство турецкой армии в Кагуле уже заставило его высочество поверить, что быстрый огонь русской артиллерии был главной причиной всех трудностей турецких войск».