Роман Ключник - Террористическая война в России 1878-1881 гг.

А правда состоит в том, что российские власти совершили профилактический арест молодого талантливого писателя, узнав, что “англичане” - А. Герцен и Н. Огарев уполномочили И. Тургенева быть их доверенным лицом в России, и более того, - что И. Тургенев явился активным участником создания Фонда денежной помощи самого знаменитого революционера 19 века - М. Бакунина, а либералы, западники приобщили его к этому потому, что как раз в этом году умерла его матушка, и И. Тургенев с братом унаследовали и поделили между собой большое состояние. Многие историки и литературоведы знают этот факт и истинные причины, но упорно продолжают обманывать наших школьников и студентов.

Российский император Александр II зачитывался “Записками охотника” И. Тургенева, и российские власти, видя, как радикальные либералы затягивают Ивана Тургенева в водоворот революционного движения, ничего лучшего не придумали, кроме этого метода - чтобы немного встряхнуть молодого писателя, вспугнуть и спасти его, отправив его поразмышлять в его любимый сад.

Сидя впервые под арестом (и последний раз) И. Тургенев вспомнил все свои трагедии, включая деспотичную маменьку, и начал писать одну из самых трагичных в мире вещей - “Муму”, и в короткий срок закончил. Не уверен - помог бы более мягкий метод убеждения - метод словесного объяснения и предупреждения, но этот для И. Тургенева оказался очень эффективным. В ближайшие 10 лет он исключительно плодотворно поработал, не увлекаясь революционными идеями и акциями, и написал свои самые знаменитые романы: “Рудин” (1856), “Фауст” (1856), “Дворянское гнездо” (1859), “Накануне” (1860) и “Отцы и дети” (1862).

Этому плодотворному творческому труду И. Тургенева способствовала и Полина Виардо, с которой у него к середине 50-х годов опять наладились теплые отношения, и вдохновленный, обнадеженный и окрыленный И. Тургенев не только взлетел на пик своего творчества, но и в 1856 году перевез из России в Европу на воспитание к Полине Виардо свою восьмилетнюю дочь Пелагею от красавицы-швеи в Спасском Авдотьи Ивановны, в Баден-Бадене дочь И. Тургенева стали называть Полинет.

Романы И. Тургенева “Рудин”, “Дворянское гнездо”, “Накануне” и “Отцы и дети” точно и тревожно отражали сложное, во многом переломное состояние российского общества, его идеологические брожения, “новые веяния”, где в упрощенном показе общество стало расслаиваться на две не понимающие друг друга части: одна (“дети”) - на молодое поколение, зараженное нигилизмом и революционными идеями, “прогрессивные”, прозападные “новые люди” и их пастыри-идеологи, а вторая якобы - (“отцы”) консерваторы, ретрограды, “отсталые” славянофилы и представители властей. До этого момента (1862 г. - “Отцы и дети”) И. Тургеневу удачно получалось балансировать на своих внутренних весах со штангой, на разных концах которой было западничество-славянофильство, и также удачно ему удавалось балансировать во вне - “постепенно” топчась на месте “в равновесии” и гармонии, изображая всякий раз ложный сдвиг влево к западному радикализму.

В это время, “вторичностей” - критиков развелось в России много и среди них, кроме сверхрадикального Писарева, начал выделяться сын состоятельного священника Н. А. Добролюбов, который в сатирическом приложении к “Современнику” - в “Свистке”, изгалялся в критике под красноречивым псевдонимом - “Яков Хам”. Добролюбов нашел себе ещё неокученных своей братией творцов-писателей И. А. Гончарова и А. Н. Островского и на их результатах творчества жировал, - помогал читателем думать, - разобраться в задумках авторов, хотя прекрасные произведения, например, А. Островского “Гроза” или “Бесприданница” в разъяснениях молоденького “мудреца” не нуждаются и сами прекрасно говорят за себя.

Но вот Н. Добролюбов навел свой прицел на вроде своего И. Тургенева, и оказалось, по мнению Добролюбова, - он несовершенен, не настолько хорош как хотелось бы: “После “Дворянского гнезда” можно было опасаться за судьбу нового произведения г. Тургенева” (статья Добролюбова “Когда придет настоящий день?”). От героя этого произведения Лаврецкого западники ждали большего радикализма. Тревожность Добролюбова была обоснована, вероятно, он заметил то, что и Ф. М. Достоевский:

“ У Тургенева в “Дворянском гнезде” великолепно выведен мельком один портрет тогдашнего окультурившегося в Европе дворянчика, воротившегося к отцу в поместье. Он хвастал своей гуманностью и образованностью.

Отец стал его укорять за то, что он сманил дворовую невинную девушку и обесчестил, а тот ему: “А что ж, я и женюсь”… И женился во имя идей Руссо, носившихся тогда в воздухе…

Жену свою потом он не уважал, забросил, измучил в разлуке и третировал её с глубочайшим презрением, дожил до старости и умер в полном цинизме… ” (“Дневник писателя”, 1873 г.).

Изобразить такой противный образ поклонника Руссо с “прогрессивными” взглядами, приехавшего из Европы… - это пахло изменой и еретизмом. “”Что ж теперь создаст г. Тургенев?” - думали мы и с большим любопытством принялись читать “Накануне”” - с сарказмом и тревогой писал Добролюбов.

В начале упомянутой статьи Н. Добролюбов предупреждает читателей и страхуется заранее:

“Эстетическая критика сделалась теперь принадлежностью чувствительных барышень… Мы знаем, что чистые эстетики сейчас же обвинят нас в стремлении навязать автору своё мнение…”.

Итак, - Н. Добролюбов в образе грязного эстета со своей неэстетической критикой приступил к роману И. Тургенева “Накануне”. И, перебрав все косточки всем героям романа, разочарованный и раздосадованный Добролюбов пришел вначале к такому выводу:

“Сам г. Тургенев, столь хорошо изучивший лучшую часть нашего общества (это он “скромно” про себя и остальных западников. - Р. К.) , не нашел возможность сделать его нашим”.

В романе “Накануне” не было радикализма и революционности, а главный герой романа Инсаров - болгарин, мечтающий об освобождении его Родины - Болгарии от турецкого ига. И вот тут-то “мудрец” Добролюбов стал высказывать претензии писателю И. Тургеневу - почему главный герой Инсаров - болгарин, а не русский? - Зачем Инсарову бороться в какой-то Болгарии с внешними поработителями (?), если он должен быть русским и бороться с внутренним поработителем Александром II и его кликой, - Добролюбов:

“Русский Инсаров: за это ручается то лихорадочное, мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни… Враг внешний… гораздо легче может быть застигнут и побежден, нежели враг внутренний… отравляющий всю жизнь нашу”.

Более того, у И. Тургенева в романе болгарин Инсаров сравнивает ситуацию в Болгарии, где “поганые турки” отбирают церкви, всё топчут, разрушают и поганят, и на фоне этого он в восторге от ситуации в России, вовсю хвалит ситуацию в России (!) - возмутительно! Как такое возможно?! Это страшная ересь!? Грязный эстет Добролюбов негодовал в своей неэстетической ярости.