Валентина Антипина - Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

Даже та, сравнительно небольшая поддержка, которую оказывала литераторам писательская организация, обеспечивая их ордерами на одежду, имела для них неоценимое значение — ведь положение со снабжением населения в те годы было крайне тяжелым. Дошло до того, что «секретари ряда обкомов Сибири обратились в ЦК ВКП(б) с беспрецедентной просьбой: разрешить им не проводить 7 ноября 1946 г. демонстрацию трудящихся, мотивируя двою просьбу тем, что „население недостаточно обеспечено одеждой“» [762] Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945–1953. С. 58. . Несколько смягчало ситуацию поступление гуманитарной помощи из США и Великобритании. Распределением «американских подарков» занимался и Союз писателей.

Интересное положение сложилось в книжных магазинах. Например, «Лавка писателей» в Ленинграде просто изобиловала книгами, особенно букинистическими и очень редкими. Дело в том, что голодные люди в блокаду снесли туда на продажу все, что с большим трудом многими десятилетиями собиралось в личных библиотеках.

30 декабря 1947 года в Москве была открыта Книжная лавка для членов Литфонда. Она не только была призвана снабжать писателей литературой, но и руководить деятельностью своих филиалов на периферии. Как показала проверка, проведенная Литфондом в январе 1949 года, Книжная лавка со всеми своими задачами не справлялась. Произошло ее затоваривание литературой, которую никто не покупал. Из 1000 членов Литфонда, прикрепленных к лавке, регулярно ее услугами пользовались только 350–400 человек. В том же году лавка добилась получения книг в издательствах «Молодая гвардия», «Московский рабочий», в Военторге и Когизе, правда, в небольших количествах. Это позволило несколько разнообразить ассортимент [763] Группа руководящих работников Литфонда. Отчет о работе Литфонда // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 1042. Л. 148. .

Постепенно в писательской среде крепла тяга к дорогим вещам и модной одежде, которые становились символом престижа. «Для нас, признававших в быту полный аскетизм, доходивший порой до абсурда, появление у Афиногеновых личной машины было не меньшей сенсацией, чем покупка коровы Артемом Веселым… Впрочем, необходимость коровы еще можно было как-то оправдать — детей много, кормиться было трудно» [764] Корн Р. Друзья мои. М., 1986. С 64. .

Приведенное воспоминание Р. Корн относится к тридцатым годам. Теперь же личные автомобили сенсацию не вызывали. Когда вожделенная мечта о собственной машине сбывалась, выяснялось, что автомобиль — не столько средство передвижения, сколько предмет неустанных забот — ведь в дефиците было все: бензин, смазочные материалы, запчасти. Раздобыть все это можно было, лишь имея необходимые связи. В. Ардов обратился за помощью к своему другу полковнику Беседину в стихотворной форме:

Женщин-литераторов стали волновать эстетические достоинства нарядов. У многих из них появилась возможность проявить в одежде свою оригинальность и вкус. Так, жена В. Ардова Нина Антоновна выполняла роль заведующей гардеробом А. Ахматовой: «Своеобразный стиль одежды был в какой-то мере сохранен. Ахматова носила просторные платья темных тонов. Дома появлялась в настоящих японских кимоно черного, темно-красного или темно-стального цвета. А под кимоно шились, как мы это называли, „подрясники“ из шелка той же гаммы, но посветлее» [766] Ардов В. Этюды к портретам. С 54. . Г. Николаева предпочитала русский стиль: «Когда у нее появились первые большие деньги, наша соседка Вера Сергеевна немало потрудилась, сшив для Галины два сарафана, какие носили некогда на Руси, из голубого и малинового панбархата. Она словно вросла в эти сарафаны и стала похожа на боярышню. Затем уже последовало черное бархатное платье, платиновая лиса-чернобурка и аметисты. Но все это были временные переливы женской души. О „тряпках“ она любила судачить в минуты „роздыха“… В общем, ей было „наплевать“ на все туалеты» [767] Дмитриева Ц. Мужественный талант / Воспоминания о Галине Николаевой. С. 57. .

Портрет женщины того времени — спутницы жизни писателя — написал в стихах М. Годенко:

Хорошо и элегантно одеваться любили не только женщины, но и мужчины-литераторы, например М. Луконин. «Он не был щеголем, в его умении одеваться всегда чувствовался не общий, общепринятый, а свой вкус. Так, он носил пиджак, который выглядел как фрак, в его покрое была выражена новизна старомодности, так подходившая к облику, жесту, походке Михаила Кузьмича. Его туфли на высоких каблуках, всегда блестевшие, приноравливались к широкому, размашистому, но не разухабистому шагу» [768] Озеров Л. «Стихи дальнего следования» / Воспоминания о Михаиле Луконине. С. 138–139. .

Все эти свидетельства говорят о том, что жизнь в писательской среде налаживалась.

Во время войны здоровье многих писателей, особенно тех, кто был в действующей армии или в блокадном Ленинграде, было подорвано. По заключению профессора кремлевской поликлиники Соколова, у Вс. Вишневского в 1946 году были обнаружены нарушение обмена веществ, тенденции к полноте, глуховатые тоны сердца, гипертония (следствие блокады), несколько увеличенная печень, переутомление. Врач дал писателю такие рекомендации: