Валентина Антипина - Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

«1) раз в 2–3 месяца лежать по 10 дней, выключаясь полностью из работы…

2) перейти на диету. Раз в день вареное мясо или рыба. Вегетарианские супы. Два дня в неделю вегетарианские целиком. Пить не более 5 стаканов жидкостей, летом 6–7. Не пить водки, шампанского и т. д. Легкие вина умеренно. Избегать соленого. Меньше сладкого. Сон 7–8 часов.

3) Ножные горячие ванны до 20 мин., ежедневно. Температура воды постепенно от 36 до 45.

4) Прием лекарств 5–6 дней; затем пауза на 10 дней и снова так…

5) Физически не утомляться, не бегать, не поднимать тяжестей и пр.» [769] Записи Вс. Вишневского // РГАЛИ. Ф. 1038. Оп. 1. Д. 2193. Л. 89. .

К концу 1946 года переутомление писателя прогрессировало, особенно после поездки в Югославию, — беспокоили плохой сон, головные боли [770] Советы врачей // Там же. Д. 4055. Л. 90. . Рекомендации врача на этот раз были дополнены советами отсыпаться, совершать прогулки, делать легкую гимнастику, похудеть, ввести жесткий режим дня, избегать раздражения, принимать ванны, совершать обтирания.

Подробный отчет о течении болезни Вс. Вишневского составила его жена. Она написала его в виде жалобы на деятельность врачей спустя несколько лет после смерти мужа [771] Вишневецкая С. К. Воспоминания о В. В. Вишневском // РГАЛИ. Ф. 2441. Оп. 2. Д. 15. . Заболел гипертонией писатель в период войны, а во время блокады в конце 1941 года он «чуть не умер» от голода. С. Вишневецкая неоднократно обращалась к Н. Смирнову в военный совет КБФ и другим должностным лицам с просьбой увеличить паек (200–300 граммов хлеба). Тогда упорная жена добилась права служить в КБФ и прилетела в осажденный город, привезя с собой продукты. Кроме того, уже из Ленинграда она сообщила о состоянии мужа редактору «Правды» П. Поспелову, который стал присылать продукты в матрицах газеты.

После окончания войны писатель попал «в лапы» врачей кремлевской больницы. По их настоянию он часто лежал в больнице, где ему давали много снотворного. «Из больницы он приезжал всегда очень ослабевший, без всяких результатов, а после этого обычно ехал в Барвиху, где несколько отходил на воздухе, ибо он не разрешал никаких уколов».

Мы не оцениваем качество лечения врачей, но можно сказать, что они не нашли взаимопонимания с пациентом и не понимали его психологического склада. Мнительный больной не доверял докторам, их разговоры о его состоянии он воспринимал как приговор о неизлечимой болезни. В довершение всего доктор подарил ему свою книгу о гипертонии, которая «произвела удручающее впечатление» на писателя.

Однажды, после того как С. Вишневецкая сама оказалась на больничной койке, ее мужа поместили в Барвиху. Вскоре его оттуда выписали в предынсультном состоянии, о чем ни ему, ни его жене сказано не было (об этом узнали позднее из истории болезни).

Затем Вс. Вишневский решил отправиться в поездку на Балтику, для того чтобы лично показать режиссеру Чиаурели места боев в 1919 году. Жена настояла на консилиуме, но врачи заверили ее, что с писателем все в порядке и он может отправиться в поездку. А в начале июня последствия путешествия не заставили себя ждать — у Вишневского случился инсульт, он лишился речи. Благодаря тому, что отдыхавший вместе с ним в здравнице «Репино» профессор Давиденков вовремя оказал писателю помощь и был налажен регулярный приезд в санаторий лучших медиков, уже к концу июня писатель смог вести дневник, самостоятельно нарисовать карту Кореи, гулять. Стала возвращаться речь и впервые за пять лет нормализовалось давление.

Потом Вишневский вновь оказался в Барвихе, где профессор Членов разрешил ему посещать кино и немного работать. В санатории отсутствовал невропатолог, писателю постоянно делали кислородные палатки, которые, по мнению его жены, на него очень плохо действовали.

Вишневецкая прямо обвиняла доктора Петрову, которая осуществляла повседневное лечение в Барвихе, в том, что она позволяла мужу гулять и посещать кино. Петрова, по словам Вишневецкой, «является настоящим вредителем». По поводу главного врача санатория Рыжикова она заявила: «Считаю и его опасным человеком».

9 декабря у Вишневского вновь случился инсульт, в результате которого он опять лишился речи, у него ухудшился почерк.

Приближалось пятидесятилетие писателя. Жена с ужасом ждала этого дня, так как боялась его излишнего волнения. Она умоляла докторов не устраивать чествования, отложить празднование на какой-либо срок, на что ей ответили: «Лишать больного радости — ни в коем случае». Вишневецкая разрешила приехать с поздравлениями только А. Фадееву и П. Поспелову, но с самого утра 21 декабря к больному потянулись делегации. Писатель был очень взволнован.

Но уже в ночь на 22 декабря у него началось обильное кровотечение из носа. Затем администрация Барвихи стала настаивать на перевозке больного писателя в кремлевскую больницу. Вишневецкая была категорически против, так как боялась последствий утомительной дороги. Но вопреки ее воле его все-таки туда отправили. Везли писателя на очень большой скорости: «Даю слово, что мы гнали нашу машину „Победу“ [жена писателя ехала вместе с их шофером Сашей] со скоростью 100 километров в час и не могли догнать мчавшийся „ЗИС“ со Всеволодом».

Лечение в кремлевской больнице не удовлетворяло жену писателя. Ему давали три раза в день по чайной ложке витаминов и снотворное. Писатель находился в палате на одного человека, но там было слишком жарко (из-за большого количества батарей). Постоянно меняли сестер и сиделок, что его очень нервировало.

Вмешательство Вишневецкой в больничные дела раздражало и врачей, и администрацию. Из-за того, что она велела слесарю перекрыть батареи в палате мужа, ей запретили находиться в больнице постоянно. Она настаивала на проведении консилиумов, а когда просьбы не действовали, обращалась к М. Суслову и А. Фадееву. Благодаря их вмешательству ей разрешили чаще бывать в больнице и созвали консилиум.

Вишневскому вовремя не диагностировали пневмонию, которая усугубила болезнь писателя, и он умер.

Воспоминания Вишневецкой дают нам несколько образчиков «кремлевской» медицины. Когда сама художница ночью была доставлена в эту больницу с воспалением брюшины и температурой 40 градусов, ей тут же принесли «ужин»: кулебяку и винегрет.

Главврач больницы запрещала больным лежать в пижаме или кальсонах. У Вишневского был жар, и он раскрывался. Когда жена зашла в палату, она увидела такую картину: «Две сестры навалились на него в буквальном смысле слова и держали одеяло у горла, а он из последних сил, надрываясь, ручонками их отталкивал».

Вишневецкая побежала за дежурным врачом, которая приказала прекратить эту борьбу и проветривать палату.