Ахметшин Наиль - Тайны великой пустыни

О виноградном вине и черно-зеленых чарках из наньшаньского нефрита, что добывается на территории современной провинции Ганьсу, упоминается в стихотворении танского поэта VIII века Ван Ханя. В лаконичном четверостишии его герои хотят выпить прекрасного вина из искрящихся чар, под звуки китайской лютни седлая коней и отправляясь в военный поход; не надо смеяться, если кто-то из них окажется пьян и рухнет на землю, ведь многие никогда не вернутся с поля брани. О других произведениях Ван Ханя почти ничего неизвестно, но это считается национальной классикой.

Тема вина всегда вдохновляла поэтов Поднебесной, особенно часто обращался к ней великий Ли Бо (701–762 гг.). Многое в его творчестве становится понятным, когда читаешь стихотворение «Под луной одиноко пью»:

Среди цветов поставил я

Кувшин в тиши ночной

И одиноко пью вино

И друга нет со мной.

И тень свою я пригласил —

И трое стало нас.

Но разве, спрашиваю я, —

Умеет пить луна?

И тень, хотя всегда за мной

Последует она?

А тень с луной не разделить,

И я в тиши ночной

Согласен с ними пировать,

Хоть до весны самой.

Я начинаю петь — и в такт

Колышется луна,

Пляшу — и пляшет тень моя,

Бесшумна и длинна.

Нам было весело, пока

Хмелели мы втроем.

А захмелели — разошлись,

Кто как — своим путем.

И снова в жизни одному

Мне предстоит брести

До встречи— той, что между звезд,

У Млечного пути.

Его большой друг Ду Фу, с которым они вместе путешествовали и поднимались в горы, чтобы полюбоваться природными ландшафтами, беседовали о литературе, читая друг другу собственные стихи, собирали лечебные травы, постигая даосскую премудрость, с огромной симпатией относился к Ли Бо и в то же время оставлял место для доброжелательной шутки. Он сочинил забавную оду о бессмертных пьяницах — знаменитых поэтах, каллиграфах, ученых.

В пантеоне даосских святых есть группа из восьми бессмертных гениев, пользующихся особой популярностью в народе. Поэт использовал данный мотив, но в своем произведении имел в виду совершенно иных лиц — бесшабашную компанию любителей вина, состоявшую из талантливых и интересных людей, среди которых, разумеется, был и Ли Бо. О старшем товарище Ду Фу сказал так:

У поэта Ли Бо на доу вина —

Сто превосходных стихов.

В Чанъани на рынках знают его

Владельцы всех кабаков.

Сын Неба его пригласил к себе

Он на ноги стать не смог.

«Бессмертным пьяницей» Ли Бо

Зовут на веки веков.

Следует, возможно, напомнить, что: упомянутые «доу»— это мера емкости, равная 10 с лишним литрам, Чанъань — в то время столица Срединного государства, а «Сын Неба» — его император. Стихи написаны со знанием дела, о чем наглядно свидетельствуют строки Ли Бо, провожающего Ду Фу в дальнюю дорогу:

Когда же вновь у

Каменных Ворот

Вином наполним

кубок золотой?

Стихают волны

на реке Сышуй,

Сверкает море

у горы Цзулай

Пока не разлучила

Нас судьба,

Вином полнее

чарку наливай.

Бессмертными, увы, оказались лишь стихи поэта. О его кончине известно несколько преданий. Согласно самому распространенному из них, захмелевший Ли Бо во время праздника Середины осени утонул в реке, перегнувшись через борт лодки в отчаянной попытке поймать отражение луны.

Разговор о выдающемся поэте зашел отнюдь не только в контексте его пристрастия к вину и обильным возлияниям, давшим еще одну тему его изысканным стихам. Судьба и творчество Ли Бо имеют непосредственное отношение к Западному краю. По мнению известного китайского интеллектуала XX века Го Можо, предки Ли Бо бежали в Центральную Азию из нынешней провинции Ганьсу в конце династии Суй, т. е. в начале VII века. Поэт родился спустя почти столетие, он стал двенадцатым сыном в семье. Произошло это знаменательное событие в городе Суйе (Суяб) (одно время столица тюркского Западного каганата), который историки соотносят с современным Токмаком, расположенным на реке Чу в Кыргызстане. Правда, в 2001 году основные торжества в Китае по случаю 1300-летия со дня рождения поэта прошли в городе Цзянъю (юго-западная провинция Сычуань), где он якобы и появился на свет.

В 705 году его родные покинули Западный край и перебрались во внутренние районы страны. В дальнейшем Ли Бо, внешне сильно походивший на тюрка, уже не посещал мест, связанных с ранним детством, но в своих стихах вспоминал о них довольно часто:

Луна над Тянь-Шанем восходит светла,

И бел облаков океан,

И ветер принесся за тысячу ли

Сюда от заставы Юймэнь

С тех пор, как китайцы пошли на Бодэн,

Враг рыщет у бухты Цинхай,

И с этого поля сраженья никто

Домой не вернулся живым.

И воины мрачно глядят за рубеж —

Возврата на родину ждут,

А в женских покоях как раз в эту ночь

Бессоница, вздохи и грусть.

В этом стихотворении («Луна над пограничными горами») поэт передал чувства солдат, защищавших отдаленные рубежи империи. Упомянутая застава Нефритовых ворот (кит. Юймэньгуань) находится примерно в 100 км к севе-ро-западу от древнего Дуньхуана. Она была построена в период между 121 и 111 годами до н. э., а название получила благодаря ценному минералу, который ввозили в Поднебесную из Хотана. Об оазисе, что к юго-западу от пустыни Такла-Макан, и его истории читатель узнает в главе 10.

Летом 2001 года мы с дочерью добрались до руин некогда грозного оборонительного сооружения. С холма, где прежде стояла крепость, открывается прекрасный вид на Сулэхэ и за ее поймой на необъятные просторы Синьцзяна. Именно там, за горизонтом, устремлены в небо вершины Тянь-Шаня. Стоит в этой связи заметить, что отечественные специалисты в 50—б0-х годах прошлого века активно спорили по поводу того, откуда наблюдали взошедшую над горами луну воины, о которых писал поэт. Здравый смысл в данном случае подсказывает, что происходило это к западу от Тянь-Шаня.

В «Мелодиях приграничья» Ли Бо в очередной раз возвращается к этим горам:

На горах Небесных снег лежит,

Нет цветов— а пятая луна.

Только флейта ивы зеленит,

Не явилась к нам еще весна.

По ночам не расстаюсь с седлом,

В бой с утра зовет нас барабан.

Меч расправится с любым врагом,

Как когда-то было в Лоулань.

Государство, о котором в последней строке говорит поэт, существовало в эпоху древности и раннего средневековья в восточной части Западного края и доставляло китайцам много хлопот. Несмотря на попытки императора Уди и его преемников установить стабильные отношения с лоуланьцами, те, испытывая мощное давление со стороны кочевников-сюнну, неоднократно отвечали вероломством на примирительные жесты ханьских правителей, захватывая в плен их посланников.