Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья

Представляется, что главной проблемой явилось отсутствие согласованного общего плана действий. Изначально Черчилль планировал комбинированную операцию на суше и на море, однако к середине января 1915 г. уже отстаивал идею нанесения удара исключительно силами ВМФ, несмотря на яростные возражения первого морского лорда, своего друга (который, правда, время от времени становился для него объектом особой ненависти), адмирала сэра Джона Фишера. Только месяц спустя, менее чем за неделю до того, как эскадра начала обстрел Дарданелл, было принято решение об отправке на помощь флоту сухопутных войск. Это было обусловлено главным образом тем фактом, что Черчилль, который вложил в этот план всю свою энергию и энтузиазм, являлся всего лишь министром кабинета, ответственным исключительно за действия флота. Он не мог распоряжаться сухопутными войсками; тот, кто мог, — лорд Китченер, государственный секретарь по военным делам и военный министр, — проявлял нерешительность; премьер-министр испытывал те же сомнения, только в еще большей мере. Если бы Черчилль обладал тогда тем же авторитетом, которым пользовался двадцать пять лет спустя, Галлиполийская операция могла бы закончиться совершенно иначе.

Впрочем, что касается ВМФ, то здесь вся власть была в его руках; благодаря ему флот, состоявший из британской и французской эскадр, представлял собой величайшую по мощи армаду из всех, когда-либо виденных в Средиземноморье. Помимо крейсеров, эсминцев и менее крупных судов, в состав британской эскадры входили 15 линкоров, в том числе недавно сошедший со стапелей линкор «Королева Елизавета», чьи пятнадцатидюймовые орудия, каких не было ни на одном военном судне, делали этот линкор, вероятно, самым мощным из всех кораблей, которые состояли на вооружении в те времена. Большинство остальных судов были оснащены двенадцатидюймовыми орудиями, однако они одни с легкостью превосходили все то, чем могли похвастаться турки, засевшие в расположенных по берегам пролива 11 фортах, которые представляли собой их главное средство обороны. К этой уже самой по себе внушительной мощи французы добавили еще четыре линейных корабля и несколько вспомогательных судов.

К 18 февраля 1915 г. объединенная эскадра заняла боевые позиции, а на следующее утро, в 9 часов 51 минуту, началась бомбардировка. Она продолжалась в течение целого дня; эскадра медленно курсировала вдоль побережья, обстреливая форты с близкой дистанции. Тем временем тральщики делали свое дело, расчищая вход в пролив от мин. К наступлению сумерек решающий успех все еще не был достигнут. Командующий союзной эскадрой вице-адмирал Сэквил Карден понял, что, если его корабли не смогут подойти ближе к целям, им не удастся добиться даже минимального результата. На беду, той ночью погода испортилась, и волнение на море сделало ведение прицельной стрельбы невозможным. Лишь по прошествии пяти дней шторм стих и боевые действия возобновились. 25 февраля заместитель Кардена контр-адмирал Джон де Робек вошел в пролив, и защитники побережья отступили на север. В течение следующих нескольких дней небольшие группы матросов и морских пехотинцев высаживались на европейский и азиатский берега, подавляя сопротивление турок там, где они его обнаруживали, однако большая часть территории казалась покинутой. 2 марта Карден телеграфировал в Лондон, что при хорошей погоде он надеется через две недели быть в Константинополе.

Какое заблуждение! Вскоре он убедился в том, что Дарданеллы представляли собой одно сплошное минное поле; вражеская артиллерия не позволила тральщикам выполнить их работу, а флот не мог заставить пушки замолчать, пока не были обезврежены мины. Спустя две недели, вместо того чтобы бросить якорь у стен Константинополя, Карден с нервным срывом плыл обратно в Лондон. В должности командующего эскадрой его сменил де Робек, который пошел на штурм пролива 18 марта; увы, его постигла неудача — главным образом из-за минных заграждений, которые не были заранее обезврежены; на минах подорвались французский и два британских корабля. Де Робек не знал (хотя мог бы предполагать), что турецкие батареи в тот момент испытывали острую нехватку боеприпасов и едва ли могли надеяться на то, что в скором времени их получат. Он знал лишь о своих тяжелых потерях и о том, что Константинополь был от него так же далек, как и прежде. Что касается турок, то их шестидесятитысячный корпус, умело размещенный на позициях своим командующим, генералом Лиманом фон Сандерсом, впервые за много лет одержал победу над флотом его величества, который в течение долгого времени казался непобедимым не только туркам, но и всему остальному миру. Константинополь был спасен от британских «клешней». Турки вновь могли ходить с высоко поднятой головой.

Только теперь большинству в британском руководстве стало ясно, что с помощью одного флота добиться решающего успеха невозможно. Как писал адмирал Фишер Дэвиду Ллойд Джорджу, «кому-то рано или поздно придется высадиться в Галлиполи». К середине марта Китченер скрепя сердце согласился выделить дислоцированную в Англии 29-ю дивизию (всего около 17 000 человек), а также дивизии из Австралии и Новой Зеландии (еще 30 000 человек), которые ждали дальнейших распоряжений в Египте. Кроме того, были выделены одна французская дивизия (16 000 человек) и королевская флотская дивизия (10 000 человек). Командиром этого контингента Китченер назначил своего старого приятеля со времен войны с бурами, генерала сэра Иена Гамильтона. Было решено, что войска соединятся на острове Лемнос, где они должны были, получив свое имущество и снаряжение, уточнить планы предстоящей операции.

Однако на Лемносе их ждала очередная неприятность. Те, кто снаряжал транспортные суда, прибывшие из Англии, вовсе не думали о военнослужащих, для которых эти грузы были предназначены. Так, лошади и орудия прибыли на одном судне, седла, упряжь и боеприпасы — на другом. О десантных судах, по-видимому, и вовсе забыли. На кораблях было немало тяжелых грузовиков — несмотря на тот факт, что на Галлиполийском полуострове отсутствовали дороги. Кажется, в войсках даже не было ни одной более или менее точной карты или чертежа той местности, на которой им предстояло вести боевые действия. Наконец пребывание войск и снаряжения на Лемносе было признано нецелесообразным, в результате чего все пришлось вновь погрузить на суда и отправить в Александрию, где экспедиционный корпус мог перегруппироваться и подготовиться к грядущим боям. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что объединенные силы будут готовы к выступлению в лучшем случае не раньше середины апреля. Так в распоряжении Гамильтона оказалось около трех недель, для того чтобы подготовить и спланировать самую амбициозную сухопутно-морскую операцию в истории войн.