Борис Соколов - Тайны финской войны

Утром 12–го финское правительство получило телеграмму от своей делегации в Москве о том, что нет никакой надежды на уступки. Рюти просил полномочий подписать мирный договор. Из всего кабинета только Ю. Ниукканен и министр просвещения У. Хан- нула выступили за продолжение войны с обращением за помощью к западным союзникам. Не получив поддержки всего кабинета, они подали в отставку. В душе их мнение разделял и президент К. Каллио: «Я содрогаюсь при мысли о поставленных нам условиях. Я готов был бы продолжать войну, если бы получил поддержку парламента и кабинета, но постепенно мы должны смириться с неизбежностью мира». Подписывая полномочия делегации на заключение мирного договора, президент драматически заявил: «Пусть бы отсохла моя рука, которой пришлось подписать эту бумагу». Через несколько месяцев ею правая рука оказалась парализована после инсульта.

Перед самым подписанием договора Молотов, пресекая попытки финнов изменить текст, угрожающе предупредил, что в советских военных кругах выступают против возвращения Финляндии Петсамо. И, хотя мы никогда не делаем ничего, что противоречит мнению всей нации, заявил без тени смущения Вячеслав Михайлович, наше правительство готово к возвращению этого района финнам. Протоколы не зафиксировали, вызвал ли этот пассаж улыбки у членов финской делегации. Скорее, им было не до смеха. Ведь с потерей Петсамо каждый десятый житель Финляндии навсегда лишался бы «малой родины».

В последние дни войны завершилась и история Русской Народной Армии. Бажанов свидетельствовал в мемуарах: «Только в первые дни марта мы кончаем организацию и готовимся к выступлению на фронт. Первый отряд, капитана Киселева, выходит; через два дня за ним следует второй. Затем третий. Я ликвидирую лагерь, чтобы выйти с оставшимися отрядами. Я успеваю получить известие, что первый отряд уже в бою и что на нашу сторону перешло человек триста красноармейцев (это сообщение оказалось уткой: в действительности ни один отряд РНА в бой так и не вступил. — Б. С). Я не успеваю проверить эти сведения, как утром 14 марта мне звонят из Гельсингфорса от генерала Вальдена, уполномоченного маршала Маннергейма при правительстве: война кончена, я должен остановить всю акцию и немедленно выехать в Гельсингфорс (вероятно, здесь ошибка памяти, и на самом деле звонок от Вальдена был утром 13 марта, перед самым прекращением огня. — Б. С).

Я прибываю к Вальдену на другой день утром. Валь- ден говорит мне, что война проиграна, подписано перемирие. «Я вас вызвал срочно, чтобы вы сейчас же срочно оставили пределы Финляндии. Советы, конечно, знают о вашей акции и, вероятно, поставят условие о вашей выдаче. Выдать вас мы не можем; дать вам возможность оставить Финляндию потом — Советы об этом узнают, обвинят нас во лжи; не забудьте, что мы у них в руках и должны избегать всего, что может ухудшить условия мира, которые и так будут тяжелыми; если вы уедете сейчас, на требование о вашей выдаче мы ответим, что вас в Финляндии уже нет, и им легко будет проверить дату вашего отъезда». — «Но мои офицеры и солдаты? Как я их могу оставить?» — «О ваших офицерах не беспокойтесь: они все финские подданные, им ничего не грозит. А солдатам, которые вопреки нашему совету захотят вернуться в СССР, мы, конечно, помешать в этом не можем, это их право; но те, которые захотят остаться в Финляндии, будут рассматриваться как добровольцы в финской армии, и им будут даны все права финских граждан. Ваше пребывание здесь им ничего не даст — мы ими займемся».

Все это совершенно резонно и правильно. Я сажусь в автомобиль, еду в Турку и в тот же день прибываю в Швецию».

А что случилось бы с РНА, если бы война все‑таки продолжилась? Смогла бы она дойти до Москвы, как мечталось Бажанову? Думаю, что нет. Советско — финский конфликт мог затянуться только в том случае, если бы Финляндия решительно обратилась за помощью к западным союзникам и англо — французский экспедиционный корпус прибыл вовремя на фронт, пропущенный через свою территорию Швецией и Норвегией. Но и в этом случае война не продлилась бы долго: слишком велико было советское превосходство в людях и технике. А свою освободительную миссию Русская Народная Армия могла выполнить только в том случае, если бы Красная Армия под натиском превосходящих сил отступала и отступала, оставляя в руках неприятеля тысячи и тысячи пленных. Только тогда горстка людей Бажанова могла бы действительно обратиться в стремительный снежный ком. Но даже времени для такого развития событий уже не оставалось. Майское наступление немцев на Западе и крах Франции заставили бы англо — французские войска быстро эвакуироваться из Финляндии, как это и произошло в июне 1940–го с экспедиционным корпусом в Норвегии, и финская армия, потерявшая почти все укрепления линии Маннергейма, смогла бы сопротивляться не более нескольких недель. А потом — оккупация финской территории советскими войсками и пленение РНА, если бы, конечно, ей не посчастливилось эвакуироваться вместе с англо — французскими экспедиционными силами. Совершенно очевидно, что весной — летом 1940 года Русская Народная Армия не имела никаких шансов на успех.

Вместе с тем было бы ошибкой ставить РНА на одну доску с РОА. Бажанов и поверившие ему пленные красноармейцы, в отличие от генерала Власова и его армии, собирались выступить на стороне коалиции демократических государств, а не тоталитарной диктатуры. Правительство Финляндии рассматривало Русскую Народную Армию как вполне реальную военно — политическую силу на случай продолжения войны в союзе с Англией и Францией. Ни одно из трех этих демократических государств, в отличие от нацистской Германии, не имело планов оккупации советских территорий, а тем более ликвидации Российского государства. В Финляндии, правда, существовали экстремистские организации, отстаивавшие идею «великой Финляндии» с включением в нее территории советской Карелии. Однако финское правительство эту идею тогда не поддерживало (после поражения в «зимней войне» его позиция изменилась), а в Лондоне и Париже к ней тем более не могло быть никакого сочувствия. Но если бы чудо свершилось: Красная Армия разбита, и армия Бажанова доходит до Москвы — в нашей стране наверняка сложилось бы демократическое правительство, вроде тех, что после Второй мировой войны с помощью союзников были образованы в оккупированных ими Западной Германии, Италии и Японии. РНА в отличие от РОА стояла за коалицию и демократическую альтернативу советскому строю, а генерал Власов, даже в случае победы Германии, не имел никаких шансов возглавить новое Российское государство, ибо существование такого государства Гитлер отвергал. РОА боролась в союзе с преступным режимом и боролась попросту за какую‑то государственную химеру.