Борис Соколов - Тайны финской войны

Однако крах французской армии произошел гораздо раньше, чем этого ожидал Сталин. Хрущев вспоминал: «Наблюдал я за Сталиным, и на меня он производил плохое впечатление. Он находился в таком состоянии, которое не вносило бодрости и уверенности в то, что наша армия достойно встретит врага. Он как- то опустил руки после разгрома Гитлером французских войск и оккупации Франции. Я был как раз у него во время капитуляции Франции. Тогда он выругался сочно, по — русски, узнав об этом, говорил: видите, столкнули нас лбами. Гитлер развязал себе руки на Западе. Пусть он не говорил это столь прямо, но мы все это понимали».

Иосиф Виссарионович не ожидал столь быстрого падения Франции. Теперь против Красной Армии~могли быть брошены основные силы вермахта, но, с другой стороны, в случае удачи советские войска могли бы мыть сапоги в Атлантическом океане… И Сталин отложил «освободительный поход» на 1941 год. На плане стратегического развертывания Красной Армии на Западе, составленном в марте 1941–го, заместитель начальника Генерального штаба генерал — лейтенант Н. Ф. Ватутин написал: «Наступление начать 12.6». Но потом срок начала вторжения в Западную Европу был перенесен на июль. И вот, сам того не ведая, Гитлер упредил этот план своим неожиданным нападением. Хочу, однако, подчеркнуть, что оба диктатора планировали отнюдь не превентивные удары, ибо о планах друг друга не знали. Нет, они собирались осуществить свои грандиозные захватнические планы в Европе, а для этого необходимо было сокрушить могущественного соседа.

Но не исключен и другой вариант. Сталин решил бы все‑таки добить Финляндию, даже при вмешательстве в боевые действия англо — французских войск. Тогда события развивались бы следующим образом. Весенняя распутица и высадка союзного экспедиционного корпуса позволили бы финской армии сопротивляться еще в течение нескольких недель. Но после германского прорыва в Арденнах и капитуляции французской армии союзный экспедиционный корпус уже в июне 1940 года был бы эвакуирован, и Финляндия вряд ли смогла бы долго противостоять Советскому Союзу, и пришлось бы стране Суоми все- таки стать шестнадцатой советской республикой. А вот тогда Красной Армии в Великой Отечественной войне пришлось бы полегче. Не было бы у Гитлера еще одного сильного союзника, не было бы, наверное, и блокады Ленинграда. Ну а в 1991–м году Финляндия, конечно же, одной из первых отделилась бы от нас вместе с республиками Прибалтики, а заодно, не исключено, прихватила бы и Карелию. Напомню, что по договору с «Финляндской демократической республикой» Куусинена к ней была присоединена Карельская АССР. Кто‑то при таком раскладе может даже подумать: нам еще повезло, что весной 1940–го Сталин не продолжил поход на Хельсинки. Да, но лучше бы он его не начинал…

Потери Красной Армии в «зимней войне» чрезвычайно велики. Плохо готовились к войне и кое‑как обучали бойцов и командиров. Затем, на фронт было послано большое число вообще необученных бойцов, а также красноармейцев старших призывных возрастов. В апреле 1940 года на совещании высшего начсостава военком 50–го стрелкового корпуса бригадный комиссар Семенов заявил:

«…Абсолютно ненормальным был факт, когда присылали на фронт необученных бойцов, состав их был высок, доходил до 20–30 %. Присылались такие бойцы, которые не имели боевой подготовки, не умели обращаться с винтовкой. В период подготовки к прорыву укрепленного района мы таких неподготовленных людей получили по двум дивизиям 874 человека, а позже в 100–й и 123–й дивизиях получили необученных красноармейцев 4314 человек. Незнание военкоматами своего контингента бойцов заставляет удивляться. Очень много было людей на фронте старше 35 лет. Известно, что боец, возраст которого 23–30 лет, самый хороший. А мы имели по 100–й и 123–й дивизиям красноармейцев старше 35 лет 5920 человек. Перевести их в тыловые подразделения не представлялось никакой возможности… Необученные красноармейцы и красноармейцы старших возрастов, присланные на фронт, повысили наши потери и понизили качество наших частей».

О том же говорил и Василевский Симонову: «…При огромных потерях, которые мы там несли, пополнялись они самым безобразным образом. Надо только удивляться тому, как можно было за такой короткий период буквально ограбить всю армию. Щаденко (заместитель наркома обороны по кадрам. — Б. С.), по распоряжению Сталина, в тот период брал из разных округов, в том числе из особых пограничных округов, по одной роте из каждого полка в качестве пополнения для воевавших на Карельском перешейке частей». Такой способ пополнения не позволял передавать новоприбывшим боевой опыт тех, кто уже повоевал с финнами.

Получалось, что Красная Армия могла воевать только количеством, а не качеством. Большие потери первых недель войны вынуждали брать еще больше необученных призывников для пополнения частей, что вело к еще большим потерям, и особенно при заключительном штурме линии Маннергейма, в котором участвовали новобранцы, не умевшие толком стрелять, и 40–летние мужчины.

Сколько же наших солдат полегло в карельских снегах? 26 марта 1940 года на сессии Верховного Совета СССР правительство, со ссылкой на командование Ленинградского военного округа, обнародовало данные о потерях Красной Армии в советско — финской войне: 48 475 убитых и 158 863 раненых, больных и обмороженных. Финские же потери штаб Л ВО определил в более чем 70 тысяч человек убитыми, более чем 250 тысяч ранеными и 15 тысяч умершими от ран. Вот так советская сторона хотела опровергнуть заявление Маннергейма, опиравшееся на первые, неокончательные подсчеты о том, что армия Финляндии потеряла убитыми лишь 15 тысяч человек. Москва хотела убедить страну и весь мир, что потери неприятеля были больше потерь Красной Армии, что противник был разбит, что советская победа представляла собой не только захват части финской территории, но и разгром финской армии. Штаб Л ВО обманывал не только мировую общественность, но и руководство Наркомата обороны. Ведь в апреле 1940 года на совещании высшего начсостава РККА советские безвозвратные потери определялись в 50 тысяч человек. Финские же потери действительно после уточнения повысились, но не так круто, как по данным Москвы. Согласно окончательным подсчетам, сделанным уже после Второй мировой войны, вооруженные силы Финляндии потеряли убитыми и умершими от ран и болезней около 23,5 тысячи человек. Из 43,5 тысячи раненых финских военнослужащих примерно 10 тысяч стали инвалидами. Несуразность советской оценки финских потерь — 85 тысяч убитых и умерших от ран и болезней — очевидна. Ведь даже в 1941–1944 годах финские безвозвратные потери оказались меньше этой совершенно фантастической цифры и составили 84 тысячи погибших на поле боя и умерших от ран и в плену.