Игорь Данилевский - Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

Cтворися велико зло в Суждальскои земли, якоже зло не было ни от крещенья, яко ж бысть ныне, но то оставим.

Татарове станы свое оурядивъ оу города Володимеря, а сами идоша: взяша Суждаль, и святую Богородицу разграбиша, и дворъ княжь огнемь пожгоша, и манастырь святого Дмитрия пожгоша, а прочии разграбиша. А черньци и черници старыя, и попы, и слепые, и хромыя, и слукыя, и трудоватыя, и люди все иссекоша. А что чернець юных, и черниць, и поповъ, и попадии, и дьяконы, и жены ихъ, и дчери, и сыны ихъ, то все ведоша в станы свое. А сами идоша к Володимерю.

В субботу мясопустную. Почаша наряжати лесы и порокы ставиша до вечера. А на ночь огородиша тыном около всего города Володимеря. В неделю мясопустную по заоутрени приступиша к городу, месяца февраля въ 7 на память святого мученика Феодора Стратилата. И бысть плачь велик в граде а не радость. Грехов ради наших и неправды за оумноженье безаконии наших попусти Бог поганыя не акы милуя ихъ, но нас кажа да быхом встягнулися от злых делъ. И сими казньми казнить нас Бог нахоженьем поганых: Се бо есть батогъ его да негли встягнувшеся от пути своего злаго. Сего ради в праздникы нам наводить Бог сетованье якож пророкъ глаголяще:…Преложю праздникы ваша в плачь и песни ваша в рыданье. И взяша град до обеда: от Золотых воротъ оу святого Спаса внидоша по примету чересъ город, а сюде от северныя страны от Лыбеди ко Орининым воротом и к Медяным, а сюде от Клязмы к Волжьскым воротом и тако вскоре взяша Новыи град. И бежа Всеволодъ, и Мстиславъ, и вси людье бежаша в Печернии городъ. А епископъ Митрофанъ и княгыни Юрьева съ дчерью и с снохами и со внучаты, и прочие княгини Володимеряя с детми, и множство много бояръ, и всего народа людии затворишася в церкви святые Богорордицы. И тако огнем безъ милости запалени быша… и тако скончашася.

Татарове же силою отвориша двери церковныя и видеша овы огнем скончавшася овы же оружьем до конца смерти предаша святую Богородицю разграбиша, чюдную икону одраша оукрашену златом и серебром и каменьемь драгым. И манастыре все и иконы одраша, а иные исекоша, а ины поимаша. И кресты честныя, и сосуды священныя, и книгы одраша. И порты блаженных первых князии еже бяху повешали в церквах святыхъ на память собе то же все положиша собе в полонъ. Якож пророкъ глаголеть: Боже! Придоша языци в достоянье твое. Оскверниша церковь святую твою. Положиша Иерусалима яко овощноє хранилище, положиша трупья рабъ твоихъ брашно птицам небесным плоть преподобных твоих зверем земным прольяша кровь их акы воду. И оубьенъ бысть Пахоми архимандритъ манастыря Рождества святы Богродица да игуменъ Оуспеньскыи Феѡдосии Спасьскыи, и прочии игумени, и черньци, и черници, и попы и дьяконы, от оуного и до старца и сущаго младенца. И та вся иссекоша овы оубивающе овы же ведуще босы и безъ покровенъ въ станы свое издыхающа мразом.

<���…>

Но ныне на предречная взидем. Татарове поплениша Володимерь и поидоша на великого князя Георгия. Оканнии ти кровопиици и ови идоша к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу на Городець. И ти плениша все по Волзе доже и до Галича Мерьскаго. А ини идоша на Переяславль и тъ взяша, и оттоле всю ту страну. И грады многы — все то плениша доже и до Торжку. И несть места ни вси ни селъ тацех редко идеже не воеваша на Суждальскои земли. И взяша городовъ 14 опрочь свободъ и погостовъ во одинъ месяц февраль кончевающюся 45 тому лету. Но мы на предняя взидем. Яко приде весть к великому князю Юрью: Володимерь взятъ и церквы зборъная и епископъ, и княгини з детми, и со снохами, и со внучаты огнемь скончашася. А стареишая сына Всеволодъ с братом вне града убита люди избиты, а к тобе идут. Он же се слышавъ възпи гласомь великым со слезами, плача по правовернеи вере хрестьяньстеи, преж ина[и]паче о церкви и епископа ради, и о людех бяше бо милостивъ нежели собе и жены, и детии. И въздохнувъ из глубины сердца рекъ:… Господи! Се ли бы годе Твоему милосердью новыи Иовъ бысть терпеньем и верою яже к Богу? И нача молитися глаголя: Оувы мне Господи! Луче бы ми оумрети нежели жити на свете семь. Ныне же что ради остах азъ единъ? И сице ему молящюсѧ со слезами, и се внезапу поидоша Татарове. Он же отложивъ всю печаль, глаголя: Господи, оуслыши молтву мою и не вниди в судъ с рабом своимъ яко не оправдится пред тобою всякъ живыи яко погня врагъ душю мою. И пакы второе помолися: Господи Боже мои! На тя оуповах и спас мя, и от всех гонящих избави мя.

И поидоша безбожнии Татарове на Сить противу великому князю Гюргю. Слышав же князь Юрги с бротом своимъ Святославом и с сыновци своими Василком, и Всеволодом, и Володимером и с мужи своими поидоша противу поганым. И сступишася обои. И бысть сеча зла, и побегоша наши пред иноплеменникы. И ту оубьєнъ бысть князь Юрьи, а Василка яша руками безбожнии и поведоша в станы свое. Се же зло здеяся месяца марта въ 4 день, на память святою мученику Павла и Оульяны. И ту оубьенъ бысть князь великыи Юрьи на Сити на реце и дружины его много убиша. <���…> А Василка Костянтиновича ведоша с многою нужею до Шерньского леса. И яко сташа станом нудиша и много проклятии безбожнии Татарове обычаю поганьскому быти въ их воли и воевати с ними. Но никакоже не покоришась ихъ безаконью и много сваряше я глаголя: О глухое царьство оскверньноє, никакоже мене не отведете хрестьяньское веры, аще и велми в велице беде есмъ. Богу же какъ ответъ дасте? Ему же многы душа погубили есте бес правды их же ради мучити вы. Имать Бог в бесконечныя векы и стяжет бо Господь душе те ихже есте погубили. Они же въскрежташа зубы на нь, желающе насытитися крове его. <���…> И се рек абье безъ милости оубьєнъ бысть, и повержену на лесе.<���…> Сего бо блаженаго князя Василка спричте Бог смерти подобно Андрееве кровью мучничьскою омывъся прегрешении своих [317] Вопреки В. Н. Рудакову, который считает, что в данном случае речь идет об Андрее Первозванном, также принявшем смерть… за веру (Рудаков В. Н. Отображение монголо-татар в древнерусской литературе… Ъ С. 100), полагаю, что летописец имеет в виду Андрея Боголюбского, в описании кончины которого, как мы помним, присутствует тот же самый оборот. с братом и отцемъ Георгием с великим князем. Се бо и чюдно бысть, ибо и по смерти совкупи Бог телеси ею, принесоша Василка и положиша и в церкви святые Богородица в Ростове идеже и мати его лежить. Тогда же принесоша голову великаго князя Георгия и вложиша ю в гроб к своему телу» [318] Лаврентьевская летопись. Стб. 460–467.

Этот текст представляет собой определенный итог размышлений древнерусских летописцев о сути трагедии, постигшей русские земли. В нем присутствует прежде всего, в виде цитат хорошо знакомая нам тема Божиего наказания за грехи. По хорошо обоснованному мнению В. А. Кучкина, в Лаврентьевской летописи все фрагменты статьи 6745 г.,