Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

12 марта 1811 г. в день восшествия императора на престол общество торжественно открыло свою работу. Показательно, что в состав его не были включены все профессора (Чеботаревы, Черепанов, Страхов, Снегирев, Гаврилов), симпатизировавшие Карамзину, а сам историк, хотя формально и оставшийся в списках общества, писал 21 апреля А. И. Тургеневу: «Об Историческом обществе ни слова, кроме того, что я в нем не был и не буду, ибо не люблю пустяков» [256] Московитянин. 1855. № 1. С. 93. .

Из профессоров Московского университета членами нового ОИДР стали Рейнгард, Цветаев, Мерзляков, Каченовский, Суворов, Двигубский, Сандунов, Тимковский, Котельницкий. В течение полутора лет до начала Отечественной войны общество получило значительные суммы от благотворителей, среди которых выделялись купцы братья Зосимы, приобрело немало книг, рукописей, старинных вещей. Разумовский добился разрешения для общества работать и собирать материалы в библиотеках Синода и епархий, просил содействия от губерний всех учебных округов. Некоторые из книг, подаренных обществу, обратили на себя внимание императора, пожелавшего их увидеть.

Ученая и литературная деятельность общества в 1811–1812 г. освещена в 1-ой книге «Записок и трудов ОИДР», изданных в 1815 г. Наиболее значительные из ее статей — речь Каченовского «О судебных поединках» и выступление Тимковского, исследовавшего Киево-Печерский патерик. Из приложений к «Запискам» видно, что общество вело активный поиск исторических источников, в частности, М. Т. Каченовский зимой 1812 г. осматривал библиотеки нескольких консисторий, выявляя в них хронографы и летописи. В его обязанность входило упорядочивание собраний книг и рукописей. Вскоре Каченовский был назначен библиотекарем общества, а его помощником — другой книголюб из числа московских студентов, К. Ф. Калайдович. Наконец, на торжественном заседании 13 марта 1812 г. общество объявило две конкурсные задачи, касавшиеся упоминаемых Нестором русских городов и сущности «словенского коренного языка».

В целом мы видим, что деятельность общества несравненно более активна, чем раньше, во многом благодаря поддержке государства, опеке Кутузова и Разумовского. Однако обратим внимание, какое большое количество людей откликнулось на брошенный правительством призыв способствовать деятельности общества, оказалось готовым жертвовать своими капиталами и ценностями ради создания русской истории. Это движение, как отметил Н. А. Попов, отчасти предвосхитило патриотический порыв 1812 года. Новое ОИДР начинало свою работу в очень благоприятных условиях, имея много активных сотрудников (Тимковский, Каченовский, Калайдович). К сожалению, весь накопленный потенциал погиб в пожарах войны.

Другое общество, тесно связанное с гуманитарными факультетами университета и частично включавшее членов и соревнователей ОИДР, Общество любителей российской словесности было основано 6 июня 1811 г. также по инициативе П. И. Кутузова, которому принадлежал окончательный вариант устава. Среди учредителей и первых членов ОЛРС были профессора: А. А. Прокопович-Антонский, П. И. Страхов, Н. Н. Сандунов, А. Ф. Мерзляков, М. Т. Каченовский, Л. А. Цветаев, И. А. Двигубский, М. Г. Гаврилов, Р. Ф. Тимковский, а также другие московские литераторы — П. П. Бекетов, Ф. Ф. Кокошкин, В. Л. Пушкин и пр. Согласно уставу, «Общество сие учреждается для того, чтобы распространять сведения о правилах и образцах здравой словесности и доставить публике обработанные сочинения в стихах и в прозе на Российском языке, рассмотренные предварительно и прочитанные в собрании». Параграфы устава, ограничивавшие число членов общества (до 35) и ставившие им условия жить в Москве и активно участвовать в заседаниях общества, напоминали соответствующие места устава ОИДР. Те любители словесности, «которые по молодым летам своим или по роду жизни не могли еще приобрести особливой опытности в Словесных науках, но которые представят сочиненные ими стихи или прозаические статьи, соответствующие намерениям Общества, и изъявят желание трудиться вместе с членами», назывались сотрудниками общества. Таким образом, само общество мыслилось как узкий круг известных литераторов, возвышающий себя над представителями молодой литературы. К. Н. Батюшков в письме к Гнедичу (июль 1811 г.) иронически называет его Пантеоном: «Что мне сказать о Московском Пантеоне? У нас с тобою одна участь, мой милый друг: меня предлагали в члены, и некие мужи отказали» [257] Сочинения К. Н.Батюшкова. СПб., 2885. Т. 3. С. 132. .

Разобранные на заседаниях сочинения, переводы, речи и др. общество могло публично оглашать в торжественных собраниях, а также издавать на свое иждивение «под наблюдением одного из членов», т. е. без дополнительного прохождения цензуры. Первая часть трудов ОЛРС вышла в марте 1812 г., за ней еще 3 части, содержавшие устав общества, рассуждения и доклады действительных членов, прочитанные ими на заседаниях. Кроме «Трудов» общество планировало также издать избранные речи профессоров Московского университета с биографическими справками о них (что было поручено Прокоповичу-Антонскому и Гаврилову), а также «Собрание лучших прозаических и стихотворных сочинений» в двух томах — «небольшую, дешевую, но полезную книгу для обучающегося юношества» под редакцией А. Ф. Мерзлякова.

Председателем общества был выбран А. А. Прокопович-Антонский. По свидетельству М. А. Дмитриева, такой выбор возбудил в Москве недоумение, потому что Антонский, профессор сельского хозяйства и минералогии, вовсе не считался литератором. С другой стороны, возглавляя благородный пансион, Антонский поощрял в соответствии с собственной воспитательной программой литературные занятия его учеников, долгое время редактировал пансионские издания и т. д. И в ОЛРС Антонскому быстро удалось стать душой трудов и собраний. «Он умел соединять, умирять, прекращать несогласия и ставить выше всего общую пользу, он умел внушить членам уважение к себе и к своим мнениям, которые всегда были благоразумны и держались средины между крайностей, наконец, он умел из малых денежных средств извлекать многое» [258] Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869. С. 170. .

На другие должности в ОЛРС были назначены: секретарем — Каченовский, временным председателем — Мерзляков, временным секретарем — Цветаев. В приготовительное собрание, которое перед заседаниями, проходившими раз в месяц, готовило программу и рассматривало сочинения «в присутствии самих сочинителей», входили Сандунов, Мерзляков, Цветаев и Тимковский. Здесь можно отметить, что все названные лица, кроме Мерзлякова, хотя и участвовали в литературном процессе, не оставили в нем тот след, который подразумевался уставом для «известных литераторов». Этим определяется известная подчиненность ОЛРС по отношению к другим литературным собраниям. ОЛРС не выдвинуло собственной программы и по существу стало московской твердыней «архаического направления», в основном принимая идеи петербургских теоретиков из «Беседы русского слова», восторженным поклонником которых был основатель общества П. И. Голенищев-Кутузов. Трудно представить себе на заседаниях Общества представителей другой партии, например, В. Л. Пушкина, никак не проявившего себя в ОЛРС в этот период.