Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Действительно, «летописи молчат», и исследователям остается только догадываться о том, какова была расстановка сил при великокняжеском дворе в 1544 — начале 1546 г. С. Ф. Платонов полагал, что «годы 1544–1546 были временем Глинских»: дяди Ивана IV Юрий и Михаил Глинские и их мать, княгиня Анна, приобрели решающее влияние на юного великого князя. «Скрываясь за подраставшим государем и не выступая официально, Глинские совершили много жестокостей и насилий…» [1116] Платонов С. Ф . Иван Грозный. Пг., 1923. С. 41.

Мнение С. Ф. Платонова о господстве Глинских в 1544–1546 гг. убедительно оспорил И. И. Смирнов [1117] Смирнов И. И . Очерки политической истории. С. 102 (прим. 2), 106–107. , указав, в частности, на скромное положение братьев Юрия и Михаила Васильевичей в первой половине 40-х гг.: так, в июле 1544 г. они, согласно разрядам, несли ратную службу в Туле [1118] РК 1598. С. 108. . Однако, проявляя странную непоследовательность, ученый утверждал при этом, что группировкой, боровшейся за отстранение от власти кн. И. И. Кубенского и Ф. С. Воронцова, были именно Глинские [1119] Смирнов И. И . Очерки политической истории. С. 105. . Но если положение Глинских при дворе в указанные годы оставалось весьма скромным, то на каком основании историк приписывает их проискам опалы кн. И. И. Кубенского, Ф. С. Воронцова и других бояр в 1544–1545 гг.? Самые ранние свидетельства о влиянии Глинских на юного государя, как мы увидим, относятся к декабрю 1546 — январю 1547 г., и попытки трактовать эти упоминания ретроспективно и распространять их на более ранние годы являются, на мой взгляд, бездоказател ьн ы м и.

Таким образом, версии о господстве Глинских в 1544–1546 гг. (С. Ф. Платонов) или об инспирированных ими интригах, приведших к упомянутым выше боярским опалам (И. И. Смирнов), не имеют опоры в источниках. Не менее уязвима и прочно утвердившаяся в историографии точка зрения о правлении в указанные годы группировки кн. И. И. Кубенского и Воронцовых.

Родоначальником упомянутой концепции можно, по-видимому, считать И. И. Смирнова. Ученый полагал, что в 1544–1545 гг. произошло «политическое сближение» кн. Ивана Кубенского с Федором Воронцовым [1120] Там же. С. 104. ; так возникла группировка, остававшаяся у власти (несмотря на атаки враждебных ей сил) вплоть до казни ее лидеров летом 1546 г. [1121] Там же. С. 107–108, 111. Заметим, что гипотеза о «сближении» кн. И. И. Кубенского и Ф. С. Воронцова основана на том единственном факте, что в октябре 1545 г. оба боярина оказались в опале. Но, как мы помним, вместе с ними в опалу попали еще несколько знатных лиц: князья П. И. Шуйский, А. Б. Горбатый и Д. Ф. Палецкий [1122] ПСРЛ. Т. 29. С. 47. . Значит ли это, что их всех следует считать единомышленниками и членами одной группировки?

Еще раз трагическая судьба свела вместе кн. И. И. Кубенского и Ф. С. Воронцова летом 1546 г., когда они оба погибли во время июльских казней в коломенском лагере Ивана IV (об этом драматическом событии пойдет речь ниже). Но, за исключением упомянутых эпизодов 1545 и 1546 гг., в которых Кубенский и Воронцов оказались товарищами по несчастью, в нашем распоряжении нет никаких фактов, свидетельствующих об их совместной деятельности на правительственном поприще или о солидарности в борьбе с соперниками при великокняжеском дворе.

Несмотря на то что гипотеза И. И. Смирнова о возникновении в середине 1540-х гг. «союза» между кн. И. И. Кубенским и Ф. С. Воронцовым не получила убедительного обоснования, тезис о правлении в те годы группировки, которую они якобы возглавляли, был без возражений принят в дальнейших исследованиях по истории указанной эпохи. Так, А. А. Зимин писал о том, что после казни кн. А. М. Шуйского в конце декабря 1543 г. «у власти утвердилась группа старомосковского боярства во главе с Воронцовыми и некоторые другие сторонники разбитой оппозиции Шуйских (Кубенские)» [1123] Зимин А. А . Реформы Ивана Грозного. С. 267. Ниже историк говорит даже о «владычестве Воронцовых и Кубенских», оказавшемся, впрочем, недолговечным (Там же. С. 268). .

Дальнейшее развитие упомянутая концепция получила в книге С. М. Каштанова. По словам ученого, после произошедшего 29 декабря 1543 г. переворота «к власти пришло боярское правительство, возглавлявшееся Воронцовыми» [1124] Каштанов С. М . Социально-политическая история. С. 352. . Ключевая роль в этом «правительстве» принадлежала Ф. С. Воронцову [1125] С. М. Каштанов даже говорит о «правительстве Ф. С. Воронцова» и анализирует его иммунитетную политику в отношении монастырей (Там же. С. 356). , но и Ивану Кубенскому там тоже нашлось место: последний упоминается С. М. Каштановым среди сторонников Ф. С. Воронцова, с которыми тот делил власть [1126] Там же. С. 359. .

Наибольшие сомнения вызывает как раз причисление к правившей в 1544 — первой половине 1546 г. группировке князя Ивана Ивановича Кубенского. Пик его карьеры пришелся, по-видимому, на начало 40-х гг.: к весне 1540 г., как было показано в предыдущей главе, он получил боярский чин и при этом продолжал активную деятельность в качестве дворецкого Большого дворца. Но к 1544 г. его положение при дворе пошатнулось: он потерял чин дворецкого (последний раз упомянут с этим чином летом 1543 г. [1127] Зимин А. А . О составе дворцовых учреждений. С. 190. Подробнее о смене дворецких Большого дворца в годы «боярского правления» см. ниже, гл. 9, § 1. ), а в декабре 1544 г., как мы уже знаем, был отправлен в заточение в Переславль, где провел под стражей полгода. В мае 1545 г. Иван Иванович был освобожден, но спустя пять месяцев снова попал в опалу — на этот раз «компанию» ему составили Ф. С. Воронцов и князья П. И. Шуйский, А. Б. Горбатый и Д. Ф. Палецкий; в декабре того же года, как уже говорилось, все опальные были прощены по ходатайству митрополита [1128] ПСРЛ. Т. 29. С. 46, 47. . Как видим, в 1544–1545 гг. кн. И. И. Кубенский не находился на вершине могущества, а, наоборот, все больше терял почву под ногами.

Несколько больше оснований есть для того, чтобы говорить о возвышении клана Воронцовых в первой половине 40-х гг. XVI в., но и здесь все не столь однозначно, как это представляется в существующей литературе.

Как мы помним, в сентябре 1543 г. боярин Федор Семенович Воронцов, любимец государя, был схвачен соперниками и сослан на службу в Кострому. Там он находился еще в январе 1544 г. [1129] РК 1598. С. 107. , т. е. уже после казни его главного противника — князя Андрея Шуйского. Когда он был возвращен в Москву, мы точно не знаем. В приписке к статье Царственной книги о казни Федора Воронцова и других бояр летом 1546 г. неизвестный редактор счел необходимым напомнить, что «преже того государь Федора пожаловал после Шуйского князя Ондрея и опять ево в приближение у себя учинил; и кого государь пожалует без Федорова ведома, и Федору… досадно» [1130] ПСРЛ. Т. 13, ч. 2. С. 449. Многоточием обозначен дефект текста; предположительно там могло читаться слово «то». .