Александр Костин - ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

Горбачев все больше нервничал. Он чувствовал, что на политическом Олимпе ему оставаться недолго. Суетился, метался, все время менял кадры. Одновременно решал личные вопросы. Задолго до 1991 года поручил мне, например, прописать его в «запасной», меньшей, чем президентская, квартире (именно в нее и переселил чету Горбачевых Ельцин после ликвидации поста Президента СССР). Вместе с Раисой Максимовной выбирал проект для строительства личной дачи. Последние указания о доработке проекта я получил от него между 10 и 11 августа 1991 года.

В Форос Горбачев уехал не случайно. Вместе с ним из Москвы исчезло все его ближайшее окружение. Отключение связи после введения чрезвычайного положения было произведено, скорее всего, по договоренности с ним или по его указанию. Хотя и тогда, как я узнал позже, не все телефоны отключались и у него под рукой был мобильный пункт президентской связи. По сути, одобрив действия членов созданного им ГКЧП, он дал несколько советов. Отказался лететь в Москву и стал ждать развития событий. В ту пору он был уверен, что в Алма-Ате Ельцин собрал всех руководителей республик и готовит захват власти. Во всяком случае, видимо, еще и по этой причине не решался вернуться в Москву. И все время спрашивал, что происходит в Алма-Ате. Горбачев сидел и ждал. Ждал, справятся ли Крючков и Язов с поставленной перед ними задачей обуздать Ельцина или нет. Все презирали Горбачева, даже не скрывали этого.

— Горбачев — выдвиженец Андропова. Некоторые деятели того времени называют его любимцем Юрия Владимировича. Что вы об этом думаете?

— Да, Горбачев после смерти Брежнева и избрания генсеком Андропова стал везде говорить, что они с ним большие друзья, дружат семьями и так далее. Зная подноготную данной ситуации, могу сказать, что это был большой блеф. Если первое время после переезда Горбачева в Москву Андропов относился к нему лояльно (именно лояльно, не более), то потом отношение изменилось до такой степени, что он перестал Горбачева принимать.

Андропов был очень непростой личностью. Он обычно разговаривал с людьми доброжелательно, с некоторыми — ласково. Но воспринимать тональность разговора как поддержку мог только наивный человек.

В последние месяцы жизни Андропов приглашал к себе в больницу других членов Политбюро, но не Горбачева и только накануне ухода от нас он встретился с Горбачевым и Лигачевым. Никакого письма о том, что власть надо передать Горбачеву, не было. Это сознательная дезинформация, подхваченная горбачевской командой.

Не было и многих других вещей, якобы свидетельствующих о предназначенности Горбачеву быть генсеком. Это решилось только после того, как он пообещал Громыко в случае своего избрания пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Все было не так, как пишут теперь деятели, приведшие Горбачева на вершину власти. Против него в ЦК уже тогда была большая оппозиция. Она усилилась после назначения Черненко, который не хотел выдвижения Горбачева.

Выражалось это в следующем. Поскольку Константин Устинович уже серьезно болел, вести заседания секретариата ЦК КПСС в последний момент поручали Горбачеву. Вроде бы определили его вторым лицом в партии. По давней традиции член Политбюро, занимающий такое положение, сидит на заседаниях по правую руку от Генерального секретаря. Горбачева же с его обычного места где-то в конце стола не пересадили. И только незадолго до смерти Черненко стал поручать Горбачеву изредка провести заседание Политбюро. Сторонники Горбачева пытались это узаконить, но старые члены Политбюро — Тихонов, Гришин и другие — возражали: он аграрник, общеполитическими вопросами не владеет. Черненко не спешил с решением, пока всех не допек Устинов. «Если у нас есть человек, которому доверяют вести Секретариат ЦК, — говорил он. — То он должен быть и заместителем Генсека в Политбюро и сидеть на соответствующем месте». Устинова тогда очень боялись. Он был человек решительный, за ним стояли большие силы: и армия, и весь военно-промышленный комплекс. Члены Политбюро сказали «да», Горбачев пересел на другое место, но вести заседания ему официально так и не поручили. Просто в случае отсутствия Черненко за 15 — 20 минут до заседания сообщали, что он будет председательствовать. И Горбачев всякий раз возмущался, так как не мог подготовиться к рассмотрению вопросов, включенных в повестку.

— Есть ли в его характере предательство?

— Еще со Ставрополья Горбачев был известен тем, что в случае нужды переступал через людей, не считаясь ни с их прошлыми заслугами, ни с личными отношениями. В Москве это качество проявилось еще заметнее. Взять того же Громыко. Как только Горбачев укрепился на новом посту, он отправил его в отставку. Так же поступил со многими другими. Показательна судьба Лигачева. Он был у Горбачева правой рукой, у него по существу была вся власть. А уж кадры во всяком случае. Лигачев сыграл важнейшую роль в возвышении Горбачева, в укреплении его позиций. Но и по отношению к нему Горбачев повел себя предательски, выкинул его отовсюду.

— Как можно назвать Горбачева после всего, что он натворил? Величайшим предателем всех времен и народов? Просто слабаком? Или вообще пустоцветом?

— По отношению к партии, к Советскому Союзу он, конечно, предатель. Но это следствие. Следствие слабости его характера. Когда человек входит в политику, он отвечает уже не за себя, а за миллионы людей, за страну, за международное сообщество, которое возглавляет. Его начинают мерить совсем другими мерками. Это очень трудная ноша, и надо рассчитывать свои силы. Желания, благих намерений тут мало. Надо иметь характер, силу воли и способность стратегически, системно мыслить. Ничего этого у Горбачева не оказалось, и он покатился по пути уступок и предательства.

Люди, не имеющие сильной воли, чаще всего стараются прильнуть к кому-нибудь. Перебросить решение вопросов на других, а самим, как зайчикам, выглядывать из норки и ждать, когда можно седлать белого коня. Я вообще склонен делить вождей на волков и ягнят. Ельцин был матерый волчище. А Горбачев, доведись ему попасть в ситуацию осени 1993 года, собрал бы Пленум, потом Политбюро, неделю думал, а потом бы сдался. Впрочем, каждый остается в истории в силу сделанного и несделанного им. Спустя годы, я все больше думаю, что каждому свое. Жизнь не останавливается. Другое дело, что волки пожирают все, что могут и не могут проглотить. Где уж тут о порядочности говорить. Многие не знают или забыли, что это значит. Каждому свое…

— Можно ли говорить об ответственности членов Политбюро, избравших Горбачева генсеком?

— Говорить можно. Но в 1985 году избрание Горбачева не выглядело так, как мы его оцениваем сейчас. Почему именно он выскочил, как черт из табакерки? Потому что все остальные члены Политбюро были престарелыми. А генсеки? Брежнев умер, почти ничего не соображая. Андропов последние три месяца не выходил из больничной палаты. Состояние Черненко перед смертью было еще хуже. И всем это так надоело, что избирать очередного старца — Тихонова, Гришина, Громыко — было просто невозможно. Кандидатура Горбачева отвечала чаяниям членов партии и народа. Все были им просто очарованы, и я в том числе. Я совершенно искренне до 1987 года отдавал все свои силы, знания, опыт, чтобы помочь Горбачеву в работе. Вкалывая с раннего утра до поздней ночи, иногда сутками, без выходных — только бы лучше шло дело. Но все мои старания разбивались, как об стенку, потому что Горбачев как не владел ситуацией сначала, так и не овладел ею. И события стали развиваться совсем в другую сторону» [310] «Путь в Геростраты».// «Досье». 2001. №11. .