Александр Костин - ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

Много разных срочных бумаг приходилось готовить за долгие годы Евгении Андреевне. Но тут времени и причесаться не дали — набросила шапку, пальто — и в машину. Заехали лишь в заповедник, взяли с собой электрическую «Оптиму» (ныне она, как последняя реликвия Советского Союза, хранится у автора этих строк), бумаги, копирку — и в Вискули.

А там… «А там десятки охранников, знакомые по телевизору лица. Меня завели в боковую комнатушку и приказали ждать. А я ведь непричесанная. Так и пришлось просидеть несколько часов в шапке… Нервничала: гости дома собираются, а где хозяйка — никто не знает. Попыталась пройти к телефону — они оказались отключены».

Первым к ней подошел московский комитетчик. Улыбнулся: «Ну что, теперь вы по всем Каменюкам будете рассказывать, что здесь печатали…»

Взорвалась: «Если бы я была такая разговорчивая, то, наверное, меня не пригласили бы». Первые листочки, которые принес ей Г. Бурбулис, повергли ее в шок: СССР распадается. «Вам лучше диктовать или сами разберетесь в почерке?» — полюбопытствовал Геннадий Эдуардович.

Ошибку сделала в первом же слове «Договор» — пальцы не слушались…» [511] «Век», № 40, 12 — 19 октября, 2001.

Да и сам Б. Н. Ельцин о том же, что самым пассивным «зубром» Беловежской тройки был именно С. Шушкевич, себя же он видел вершителем судьбы великой страны:

«…Мне показалось, что Шушкевич представлял себе эту встречу несколько иначе, более раздумчивой, спокойной. Он предлагал поохотиться, походить по лесу. Но было не до прогулок. Мы работали как заведенные, в эмоциональном, приподнятом настроении.

Напряжение встречи усиливалось с каждой минутой. С нашей стороны над документами работали Бурбулис, Шахрай, Гайдар, Козырев, Илюшин. Была проделана гигантская работа над концепцией, формулами нового, Беловежского договора, и было ясно, что все эти соглашения надо подписывать здесь же, не откладывая.

…Глядя на внешне спокойные, но все-таки очень напряженные, даже возбужденные лица Кравчука и Шушкевича, я не мог не понимать, что мы всерьез и, пожалуй, навсегда «отпускаем» Украину с Белоруссией, предоставляя им закрепленный самим текстом договора равный статус с Россией.

…Пробил последний час советской империи.

Я понимал, что меня будут обвинять в том, что я свожу счеты с Горбачевым. Что сепаратное соглашение — лишь средство устранения его от власти. Я знал, что теперь эти обвинения будут звучать на протяжении всей моей жизни. Поэтому решение было вдвойне тяжелым. Помимо политической ответственности, предстояло принять еще и моральную.

Я хорошо помню: там, в Беловежской пуще, вдруг пришло ощущение какой-то свободы, легкости. Подписывая это соглашение, Россия выбирала иной путь развития. Дело было не в том, что от тела бывшей империи отделялись столетия назад завоеванные и присоединенные части. Культурная, бытовая, экономическая и политическая интеграция рано или поздно сделает свое дело — и эти части все равно останутся в зоне общего сотрудничества. Россия вступала на мирный, демократический, не имперский путь развития. Она выбирала новую глобальную стратегию. Она отказывалась от традиционного образа «властительницы полумира», от вооруженного противостояния с западной цивилизацией, от роли жандарма в решении национальных проблем.

Быть может, я и не мог до конца осознать и осмыслить всю глубину открывшейся мне перспективы. Но я почувствовал сердцем: большие решения надо принимать легко. Отдавал ли я себе отчет в том, что, не сохраняя единого правительства в Москве, мы не сохраняем и единую страну? Да, отдавал… Я был убежден, что России нужно избавиться от своей имперской миссии, но при этом нужна и более сильная, жесткая, даже силовая на каком-то этапе политика, чтобы окончательно не потерять свое значение, свой авторитет, чтобы провести реформы.

…Когда документы были в основном готовы, мы решили связаться с Назарбаевым, чтобы пригласить его, Президента Казахстана, в учредители содружества. Как раз в этот момент Назарбаев находился в воздухе, в самолете, на пути к Москве. Это была заманчивая идея — повернуть его самолет, чтобы он прямо сейчас же прилетел к нам. Мы попытались связаться с его самолетом. Выясняется, что в нем нет такой системы связи, по которой мы могли бы соединиться. Тогда пытаемся это сделать через диспетчерскую Внукова. Это был реальный вариант, Назарбаев в кабине летчика мог бы переговорить с нами и развернуть самолет в нашу сторону. Однако вскоре выясняется, что руководство Министерства гражданской авиации Союза запретило диспетчерам аэропорта давать нам служебную радиосвязь. Пришлось дожидаться прилета Назарбаева, и он позвонил нам уже из Внукова.

Каждый из нас переговорил с ним по телефону. Я прочитал ему подготовленные для подписания документы. «Я поддерживаю идею создания СНГ, — сказал он. — Ждите меня, скоро к вам вылечу».

Однако Назарбаева мы в тот день так и не дождались. Чуть позже мне позвонил кто-то из его секретариата и передал, что Президент Казахстана не сможет прилететь… Назарбаев не приехал. И мы втроем закрепили своими подписями историческое Беловежское соглашение» [512] Б . Ельцин. Записки президента. М.: «Огонек», 1994, С. 150 — 154. .

Нурсултан Назарбаев отрицает однако, что он якобы безоговорочно поддержал идею создания СНГ:

«Моей подписи под документами все равно не было бы, и, окажись я там, во всяком случае, пытался бы убедить участников Минской встречи все-таки провести консультации со всеми потенциальными членами Содружества Независимых Государств и только после этого принимать какое-то решение» [513] «Комсомольская правда», 20.21.1991. .

Ниже мы еще вернемся к эпизоду, связанному с попыткой вовлечения Н. Назарбаева в Беловежский сговор, а сейчас предоставим слово Л. М. Кравчуку. В 1994 году он написал книгу воспоминаний: «Останнi днi iмпериii… Перши кроки надii» («Последние дни империи… Первые шаги надежды»), которая была переведена на русский язык и опубликована в «Крымской правде» 23.03.1996 г. Первая глава этой книги, озаглавленная — «Тайна Беловежской Пущи» и выдержанная в стиле беседы автора книги с главным редактором «Киевских ведомостей» Сергеем Кичигиным, раскрывает многие тонкости Беловежского сговора, отсутствующие в воспоминаниях других свидетелей этого «исторического» события. Приводим эту беседу практически без купюр (Л. К. — Леонид Кравчук; С. К. — Сергей Кичигин):

«Л. К. Встреча в Беловежской Пуще — не для людей со слабыми нервами. Состоялась она на базе заповедно-охотничьего хозяйства в комплексе, возведенном еще при Брежневе. Он там встречался с соседями — руководителями социалистических стран.

С. К. Кому принадлежит идея создания СНГ, кто первый ее сформулировал, кто был инициатором?