Александр Костин - ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

А что делать? Что-то нужно было и потерять, в целях достижения конечной цели. Мало того, он достаточно отчетливо понимал, что взяв на себя роль «второго» лица по «уничтожению коммунизма», он многим рисковал, вплоть до возможной потери существующего своего положения, и того положения, которое он должен был (и хотел) занять после контрреволюционного переворота. В конце концов, так оно и случилось, и Горбачев достаточно спокойно принял свое политическое поражение, поскольку случится главное — цель его жизни была достигнута, — он признан мировым капиталом могильщиком коммунизма! В конечном счете, он не проиграл, и до конца своих дней будет получать щедрые дивиденды за свое предательство. Мало того, он по-прежнему востребован мировой либеральной элитой, он на коне, он грозит великому Китаю. В ранее цитированной нами речи М. Горбачева на семинаре в Американском университете в Турции он продолжает громить коммунизм:

«Мир без коммунизма будет выглядеть лучше. После 2000 года наступит эпоха мира и всеобщего процветания. Но в мире еще сохраняется сила, которая будет тормозить наше движение к миру и созданию. Я имею в виду Китай.

Я посетил Китай во время больших студенческих демонстраций, когда казалось, что коммунизм в Китае падет. Я собирался выступить перед демонстрантами на той огромной площади, выразить им свою симпатию и поддержку и убедить их в том, что они должны продолжать свою борьбу, чтобы и в их стране началась перестройка. Китайское руководство не поддержало студенческое движение, жестоко подавило демонстрацию и… совершило величайшую ошибку. Если бы настал конец коммунизму в Китае, миру было бы легче двигаться по пути согласия и справедливости.

Я намеривался сохранить СССР в существовавших тогда границах, но под новым названием, отражающем суть произошедших демократических преобразований. Это мне не удалось, Ельцин страшно рвался к власти, не имея ни малейшего представления о том, что представляет из себя демократическое государство. Именно он развалил СССР, что привело к политическому хаосу и всем последовавшим за этим трудностям, которые переживают сегодня народы всех бывших республик Советского Союза» [190] Цит. по: Газета «USVIT» («Заря»). Ф 24. 1999. Словакия. В переводе газета «Ветеран». Ф 27, июль, 2000 г. .

Да, прав Горбачев. Именно Ельцин развалил СССР, совершив уголовно наказуемое деяние. Но с чьей подачи? Практически до самого августовского путча 1991 года они шли вместе и действовали по согласованному в 1987 году плану, каждый выполнял свою роль: один крушил КПСС, другой Советский Союз. Преступление совершали оба, но с небольшим отличием: Ельцин — уголовное, Горбачев — политическое.

Четыре года в одной упряжке — срок не малый. Но Горбачев искусно лавируя, используя весь арсенал политической демагогии, сумел сохранить тайну сговора, заставив и своих биографов и политических оппонентов до сегодняшнего дня ломать голову и политические копья — так был сговор или не был?

Для ответа на этот вопрос необходимо проанализировать материалы Октябрьского Пленума ЦК КПСС, на котором Ельцин выступил со своей сенсационной речью, уловить некоторые нюансы поведения его участников и прежде всего Горбачева, Ельцина и Лигачева, который председательствовал на Пленуме.

«Загадка» Октябрьского Пленума рассмотрена в многочисленных книгах, мемуарах, статьях и научных исследованиях, поэтому нет необходимости обращаться к первоисточнику, то есть к стенографическому отчету. На наш взгляд, наиболее достоверный анализ событий, происходивших на Пленуме, дан в книге Н. Зеньковича «Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека», поскольку автор этого популярного произведения длительное время проработал в аппарате ЦК КПСС и о «кремлевских тайнах» знает не понаслышке. И вторая причина, почему мы будем ссылаться на указанное произведение — это объективный подход автора к описываемым событиям, он не высказывает личных предпочтений на вопросы: был ли сговор между Горбачевым и Ельциным или это ельцинский экспромт, состоявшийся в силу особенностей его характера, который в психиатрии именуется «застреванием аффекта», на чем настаивает Александр Хинштейн. Мы рассмотрим и проанализируем обе точки зрения, но сначала слово Николаю Зеньковичу.

«Был ли сговор? Несмотря на густой туман, окутывавший Москву двое суток подряд, что затрудняло посадку самолетов, Пленум ЦК КПСС открылся в назначенное время — в 10 часов утра 21 октября. Из-за непогоды не смогли прилететь и сидели в местных аэропортах только 30 человек.

Прибывшие рассаживались в зале. Кроме основных 530 высших партийных чиновников присутствовали и приглашенные— министры, руководители ведомств, командующие военными округами, не входившие в состав центральных органов КПСС.

Открывая пленум, генсек Горбачев объявил, что на повестке дня только один вопрос

— Считаем целесообразным проинформировать членов ЦК, чтобы вы узнали все принципиальные положения доклада на торжественном заседании, посвященному 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Политбюро хотело бы получить ваше согласие и поддержку.

Затем бразды председательствовавшего перешли к Лигачеву, который предоставил слово для доклада Михаилу Сергеевичу. Горбачев выступал почти два часа. Получив положенные аплодисменты, докладчик не торопился покидать трибуну.

— Товарищи! — произнес Лигачев. — Доклад окончен. Возможно, у кого-нибудь будут вопросы? Нет? Если вопросов нет, то нам надо посоветоваться…

Лигачев хотел спросить у зала, есть ли смысл открывать прения по докладу. На Политбюро они договорились, что не стоит, поскольку всем участникам пленума при регистрации решено было раздать материалы к этому вопросу.

И тут зал услышал голос возвратившегося в президиум генсека:

— У товарища Ельцина есть вопрос.

Однако Егор Кузьмич как будто не видел поднятой руки московского секретаря и не слышал голоса генсека. Лигачев, как ни в чем не бывало, повторил:

— Тогда давайте посоветуемся. Есть ли нам необходимость открывать прения?

— Нет, — раздались голоса.

— Нет, — удовлетворенно констатировал Лигачев.

— У товарища Ельцина есть какое-то заявление, — нетерпеливо, громче обычного произнес Горбачев, как будто раздосадованный тем, что председательствовавший не видит поднятой руки Бориса Николаевича» [191] Н. Зенькович. Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека. М.: «ОЛМА ПPECC», 2005. С. 476 — 478. .

Обратим внимание на знаковую оговорку, сделанную Горбачевым. Если в первой реплике он сказал, что у товарища Ельцина есть вопрос, то во второй реплике он говорит, что: «— У товарища Ельцина есть какое-то заявление». Да, такое заявление у Ельцина было, — это письмо, направленное Горбачеву 12 сентября этого года в Пицунду, где он отдыхал, и заявление это, скорее всего, лежало у Горбачева в папке. И это заявление Горбачеву следовало огласить участникам Пленума, поскольку оно было документальным подтверждением, что между ними, якобы, не было никакого сговора. Это действительно так, поскольку о содержании более чем двухчасовой беседы никаких документальных следов, не осталось, то нужен был «документальный камуфляж», в роли которого как раз и выступало письмо-заявление Ельцина. И не оговорка это была вовсе, а информация для участников Пленума, которые рано или поздно узнают о существовании письма Ельцина в Пицунду, что Ельцин по своей инициативе вышел на трибуну Пленума и это снимает всякие подозрения о заключенном между ними союзе по приданию перестройке «ельцинского ускорения». Но вернемся к Пленуму: