Евгений Белаш - Мифы Первой мировой

Как ни удивительно, но, осмыслив боевой опыт, англичане и французы как будто поменялись ролями — теперь английские танки рассматривались как средство страте­гического прорыва, а французские — как средство поддержки пехоты.

23—26 октября шесть дивизий, поддержанные тремя дивизионами «Шнейдеров» (38 машин), тремя — «Сен–Шамонов» (20) и почти 2000 орудий перешли в наступление с ограниченной целью — захватить дорогу Шмен‑де–Дам и срезать выступ под Мальмезо­ном. Теперь особое внимание уделялось координации действий различных родов войск: 5 радиотанков поддерживали связь, 2 спешенных кирасирских батальона были специально обучены сопровождению танков в бою. Авиация наблюдала за продвижением пехоты и танков, а также за передвижением немецких резервов, засекала огневые позиции противотанковых орудий. Артиллерия, чтобы избежать глубоких воронок, вела огонь по проволочным заграждениям с взрывателями мгновенного действия. На фронте в 11—12 км удалось продвинуться на 6 км вглубь с потерей 8 000 человек и двух «Сен–Шамонов». Танкисты потеряли 38 убитых, 7 пропавших без вести и 119 ра­неных. Немецкие потери были гораздо больше: 38 000 человек убитыми, 12 000 — пленными и 200 орудий. Хотя поврежденные танки эвакуировались, недостаток запасных частей сокращал боеспособность танковых частей более чем наполовину,

Отбитие первых танковых атак привело к некоторому самоуспокоению — в августе 1917 г. в сводке по группе армий кронпринца говорилось: « Танк бессилен против наших средств обороны, в частности — против артиллерии ». Новыми приемами стали пропускание пехотой танков вперед, и отсечение вражеских пехотинцев.

Тем временем начальник штаба английского танкового корпуса полковник Джон Фул­лер, знаменитый впоследствии танковый теоретик, предлагал крупномасштабный тан­ковый рейд, вде танки могли бы показать свои качества наилучшим образом. Однако Нев–Шапель как место удара был отклонен из‑за недостатка пехоты для поддержки танков. Наступление под Камбре было более выгодным — здесь могли помочь французы. Комбинированный удар пехоты, танков, кавалерии и авиации взломал бы немецкий фронт, при этом канал святого Квентина обеспечивал бы фланговую защиту от контратак. По словам Фуллера еще летом 1917 г., « если мы посмотрим на разложенную карту Франции, мы тотчас же найдем нужную нам местность. Она лежит между Скарпой и Уазой, болотами Фландрии к северу и Арденнами к юго–востоку. По этому волнистому пространству наступали германцы в 1914 г., и по нему, всего вероятнее, их погонят обратно, если стратегия считается с местностью, а тактика с оружием ». Одним из преимуществ Камбре был лучший грунт. Бригадный генерал Тюдор (Tudor), артиллерист, также поддержал идею наступления у Камбре — здесь он мог бы проверить теорию «тихой пристрелки» артиллерийского огня.

Совершенствовались и танки. На опытном танке устанавливалась 6–дм гаубица. На ряде танков монтировался кран для эвакуации подбитых машин. На части «самок» Мк II и Мк Ш в одном спонсоне размещали радиостанцию с аккумуляторной батареей, в другом оборудовали место радиста, для натягивания антенны на крыше рубки устанавливалась мачта с растяжками.

Теснота (кроме высоты), плохая подвеска и вентиляция первых танков, множество выхлопных газов из моторов, установленных в боевом отделении, создавали невыно­симые условия экипажам. Мотор запускался пусковой рукояткой при помощи усилий 3—4 человек, рисковавших получить обратный удар ею. При работающем двигателе, не­смотря на глушитель, общаться можно было только жестами. Температура внутри танка достигала 50—52 °, а для более поздних немецких танков — даже 86 °. Поро­ховые газы при стрельбе также не улучшали атмосферы. При езде по пересеченной местности танкистов, кроме водителя, швыряло с одного места на другое. Поэтому нередко во время боя экипажи предпочитали вылезти из танка навстречу неприятель­скому обстрелу и укрыться под машиной, чем терпеть поистине адские условия вну­три. При более или менее благоприятных боевых условиях танк мог пройти не больше 100—112 км, после этого он должен был идти в капитальный ремонт. Продолжитель­ность службы гусениц также не превышала 200 км.

27 июля был создан первый танковый корпус. Для наступления англичане стянули шесть дивизий пехоты, три дивизии кавалерии, три танковые бригады (по 3 танковых батальона в каждой), свыше 1000 орудий (вплоть до 12–дм и 15–дм гаубиц) и мощные воздушные силы — почти 300 самолетов.

Атака была построена на внезапности и стремительности. Поэтому огонь артилле­рии должен был быть открыт внезапно лишь в момент начала атаки. До того орудия «пристреливались» без выстрелов — с учетом состояния атмосферы, износа и темпе­ратуры стволов. Часть батарей должна была обстреливать осколочными и дымовыми снарядами вражеские батареи, коммуникации, командные и наблюдательные пункты; большая же часть батарей была предназначена для устройства огневого вала, за ко­торым должны были прорываться танки и пехота. Авиация должна была действовать как «летающая артиллерия», обстреливая и бомбя вражеские позиции, а также аэро­дромы, тыловые железнодорожные станции и склады. Таким образом, впервые танки, артиллерия, пехота, конница и авиация работали комбинированно.

Танковый корпус, находившийся под командованием генерала Эллиса (Elles), со­стоял из 3 бригад, каждая в составе 3 батальонов. Батальоны подразделялись на три роты, которые вступали в бой, имея четыре взвода по 3 боевых машины в каж­дом. Во взводах было по 1 пушечному и по 2 пулеметных танка.

Кроме того, каждый батальон имел 6 транспортных танков, каждая бригада — 3 ра­диотанка для связи с авиацией и штабами, и некоторое количество танков для пере­возки деревянных волокуш–при–цепов, с нагрузкой выше, чем у транспортных танков — 14 т горючего, боеприпасов, продовольствия и воды. Технический резерв был со­ставлен из учебных танков.

Всего в бою приняло участие 476 машин, из них 378 — боевых танков и 98 —специ­альных. Из специальных танков 9 осуществляли радиосвязь, 54 перевозили топливо и боеприпасы, 1 — телефонное имущество, 2 — мостовое оборудование, 32 были оснаще­ны кошками–якорями на четырехметровых стальных тросах и должны были растаскивать проволочные заграждения для прохода кавалерии.

Для преодоления немецких окопов танки перевозили на крыше огромную, более трех м длиной и полутора толщиной, весом 1,75 т, связку фашин (хвороста), привязанную цепями. Водитель танка мог отцепить фашину изнутри. Всего было заказано и спешно изготовлено 400 фашин. В теории в танковом взводе впереди двигался пушечный танк, за ним на дистанции около 100 м следовали по обеим сторонам оба пулеметных танка и пехота сопровождения — четыре взвода. Пушечный танк направлялся к траншее и уничтожал проволочное заграждение, но траншеи не переходил, а смещался влево и открывал огонь, прикрывая пулеметные танки и подавляя стрелков в траншее. Левый пулеметный танк проходил вперед через разрушенное заграждение, сбрасывал свою связку в траншею, переходил через нее и подавлял своим огнем гарнизон траншеи, поддерживая взвод «чистильщиков окопов». Третий танк проходил по этому же месту к следующей траншее, сбрасывал в нее свою фашину, переходил через траншею и также открывал огонь, не прекращая его до подхода пехоты. После этого пушечный танк, имея на себе свою связку фашин, мог обеспечить дальнейший переход окопов, лежащих впереди. Поэтому танкисты усиленно тренировались с пехотой. На тренировках на крыши танков усаживалось до полувзвода пехоты, но в бою танковые десанты еще не применялись.