Георгий Александровский - Цусимский бой

Но если три самых быстроходных русских крейсера, и два из них самые сильные, повернули бы во Владивосток ещё ночью вместе с крейсерами «Дмитрий Донской», «Светлана» и др., то, наверно бы, история второго дня сражения у острова Цусима была бы другой. Моральное состояние личного состава отряда контр-адмирала Небогатова было бы более крепким и, вероятно, сдачи бы не произошло, а по направлению к Владивостоку прорвались бы не только два крейсера «Изумруд» и «Алмаз», но и эти крейсера, пришедшие вместо Владивостока в ещё более отдалённую и находящуюся на противоположной стороне Манилу на Филиппинских островах.

К чести офицерского состава этих крейсеров, следует сказать, что они тяжело переживали преждевременный уход их крейсеров с поля незаконченного сражения и, будучи интернированными, посвящали свои досуги изучению опыта сражения для намётки будущих реформ во флоте. В этой работе принимали участие, кроме вышеперечисленных офицеров с крейсера «Олег», также старший штурманский офицер с крейсера «Жемчуг» лейтенант Владимир Иванович Дмитриев, впоследствии военно-морской атташе Императорской России во Франции и заместитель председателя Объединения русских морских организаций за рубежом; артиллерийский офицер с «Жемчуга» лейтенант Николай Иванович Игнатьев 4-й, который впоследствии принял большое участие в организации стрельбы русского флота на дальнее расстояние и был выдающимся работником Морского Генерального штаба во время Первой мировой войны; наконец, несмотря на ранение, полученное в бою, старший минный офицер с крейсера «Аврора» лейтенант Юрий Карлович Старк, впоследствии контр-адмирал и командующий последним отрядом бывшего Императорского Флота, сражавшимся под Андреевским флагом у нас на родине, — Сибирской флотилией в 1921 и 1922 годах.

Первой жертвой торпедных атак японских миноносцев оказался броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», шедший в хвосте колонны броненосцев. Для большей меткости стрельбы при отражении атак им открывалось боевое освещение прожекторами, благодаря чему крейсер сделался главным объектом яростных атак японских миноносцев. Одному миноносцу удалось зайти с носа и, прежде чем этот миноносец был утоплен или тяжело повреждён огнём крейсера, ему удалось своей торпедой попасть с правого борта в нос крейсера.

К крейсеру «Владимир Мономах» приблизились, после отражения нескольких атак, в 8 часов 45 минут три миноносца, которые начали делать опознавательные сигналы. Усомнившись, что крейсер стреляет по чужим миноносцам, а не по своим, «Мономах» приостановил стрельбу, после чего один из миноносцев выпустил в крейсер торпеду с расстояния в полтора кабельтова, попавшую в правый борт и вызвавшую затопление передней кочегарки. Возобновив огонь, «Мономах» утопил или тяжело повредил два японских миноносца, но третьему удалось уйти.

После того как повреждённый торпедным попаданием «Адмирал Нахимов» отстал от броненосной эскадры, за ним отстал также броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков», который с затопленным носовым отсеком не мог идти тем ходом, которым шли остальные броненосцы, следуя приказанию контр-адмирала Небогатова. Но «Адмирал Ушаков» не светил прожекторами и избежал минных атак.

По той же причине отстал броненосец «Сисой Великий», который из-за большой пробоины в носу корабля не поспевал за остальными броненосцами.

Отбив две упорных минных атаки, броненосец был в 11 часов 15 минут атакован четырьмя миноносцами с дистанции в полтора кабельтова. Один миноносец был утоплен сразу, опрокинувшись на глазах команды броненосца, но второму удалось выпустить торпеду раньше, чем в него попал 12-дюймовый сегментный снаряд, который разорвал миноносец на две части, и обе оконечности, сложившись вместе, ушли вертикально в воду. Попаданием торпеды было затоплено румпельное отделение броненосца, заклинён руль и оторваны лопасти одного винта.

Около 10 часов вечера, ещё перед повреждением «Сисоя Великого», получил попадание торпедой броненосец «Наварин», заменивший в хвосте броненосной колонны отставший «Адмирал Нахимов». Случилось это так.

Броненосцем командовал старый опытный моряк капитан 1-го ранга барон Фитингоф. Он обладал изумительной способностью спокойно реагировать на все события, и казалось, его ничем удивить было нельзя. Когда сигнальщики доложили о выходе из строя «Суворова», он спокойно ответил:

— Так…

Когда все офицеры в рубке заволновались, с ужасом наблюдая, как переворачивается «Ослябя», то Фитингоф реагировал опять только одним словом:

— Так…

Во время второй фазы сражения на «Наварине» была сбита труба, возник пожар, сел пар, и броненосец потерял ход. В это время броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» прикрыл его от неприятельского огня. Справившись с пожаром, Фитингоф на этот раз изменил своей привычке и сказал по адресу командира «Адмирала Ушакова» несколько больше слов, чем одно слово «Так».

Но когда в последней фазе сражения пришла его очередь прикрыть броненосец «Орёл», засыпаемый стальным дождём японских снарядов и получивший опасно большой крен, то в корму «Наварина» попали два крупных снаряда, вызвавшие пожар и затопление кормовых отсеков. Фитингоф принял рапорт офицеров о повреждениях, полученных его броненосцем, произнеся снова только одно слово:

— Так…

Но, чтобы поднять настроение экипажа, он бесстрашно вышел из рубки на мостик. В это время снаряд ударил в площадку фор-марса, и на мостик посыпались осколки. Фитингоф опустился на колени, а потом сел, не издав ни одного стона. К нему подскочили офицеры:

— Сильно вас ранило, Бруно Александрович?

— Так, — ответил доблестный командир и, немного помолчав, скупо добавил: — Основательно. Кажись, порвало кишки…

В командование броненосцем вступил старший офицер, капитан 2-го ранга Владимир Николаевич Дуркин, который отвёл повреждённый броненосец в хвост колонны.

Идя последним, «Наварин» сначала успешно отбивал все минные атаки и не отставал от прибавивших ход броненосцев отряда Небогатова. Но от большого хода начали сдавать переборки в корме броненосца. Кают-компанию затопило. Погружённая в воду корма тормозила ход броненосца. Он начал отставать.

Японские миноносцы усилили свои атаки на отстававший броненосец. «Наварину» стало трудно отбиваться одному. Дымный порох, которым были начинены патроны его снарядов, давал после каждого выстрела массу дыма, и пока этот дым не рассеивался, нельзя было вести наводку для следующего выстрела. Старые орудия «Наварина» стреляли слитком медленно для того, чтобы могли быть отражены атаки быстрых миноносцев. Японские миноносцы зашли с обоих бортов броненосца и направили на него свои прожектора. Прислуга орудий начала целиться по прожекторам, а в это время ещё один японский миноносец зашёл невидимо с кормы и выпустил в броненосец торпеду. Торпеда разрушила подводную часть правого борта кормы, но руль и винты действовали. Вся корма броненосца вплоть до кормовой башни погрузилась в море. Броненосец остановился. Стали заводить пластырь. Но волны перекатывались через ют, унося с собой смелых моряков, которые бесстрашно старались достигнуть кормы, продвигаясь по затопленной палубе. Одна особенно большая волна унесла с собой заводимый пластырь вместе со всеми людьми. В эту минуту жизни людей были не в счёт, а вот потеря пластыря была большим горем. Боцман в сердцах не удержался: