Виталий Войтов - Океанские дороги человечества

В захоронениях протошумеров были найдены глиняные копии орудий труда, а также модели лодок, как весельных, так и парусных. Одним словом, протошумеры были народом-мореплавателем.

Именно протошумеры, или убейдцы, как считают некоторые ученые, доставили с Бахрейнских островов саженцы финиковой пальмы, столь типичной для Двуречья. Существует и более смелое предположение, что приплывшие с юга убейдцы отступали на север в поисках новых земель… под натиском моря.

По этой же версии протошумеры были связаны не столько с Дильмуном (Бахрейном), а, возможно, просто с плодородными долинами Тигра и Евфрата, которые несли свои воды непосредственно в Оманский залив, иными словами, они жили на дне современного Персидского залива. Положение русел этих рек легко угадывается на современных батиметрических картах Персидского залива.

Полагают, что в послеледниковый период, примерно шесть с половиной тысяч лет назад, когда уровень Мирового океана поднялся на 14 м, были затоплены почти все прибрежные районы, где начиналось развитие человеческих цивилизаций. По мнению американского ученого Рода Фейербриджа, это и был легендарный всемирный потоп, нашедший отражение в мифах и сказаниях. Возможно, затопление отлогих берегов мелководного Персидского залива и наступление моря вдоль русел великих месопотамских рек привело к необходимости переселения предков шумеров на новые земли. Скорее всего, люди, пришедшие с юга, где плескалось море, казались для окружающих племен «полулюдьми» — «полурыбами».

Однако продолжим описание плавания Хейердала и его спутников на камышовой ладье «Тигрис».

Плавание в Персидском заливе было первым этапом плавания «Тигриса». Можно ли как-то оценивать его однозначно? Тур Хейердал считал первый этап самым трудным, подчеркивая, что экспедиция ставила цель испытать камышовое судно на морской волне, убедиться в его устойчивости и непотопляемости, выяснить, что конструкция рулей в принципе верна.

Надо также учесть, что роль случайностей на этом экспериментальном этапе рейса была очень велика. Возьмем хотя бы такой факт: выйди «Тигрис» неделей раньше или неделей позже, когда над акваторией залива господствовал попутный ветер «шамала», скорее всего, не было бы таких отклонений от курса, как вынужденный дрейф к острову Файлака.

Что касается шумерских плаваний в Персидском заливе, то, безусловно, они имели двусторонний характер. Разумеется, древние мореходы знали ветры Персидского залива, знали признаки смены этих ветров и, конечно же, владели секретом управления своими камышовыми судами и искусством маневрирования.

Проход через Ормузский пролив был, наверное, высшей точкой испытания мореходности шумерской ладьи. С одной стороны, приходилось зорко следить, чтобы не наскочить на прибрежные скалы, а с другой — уклоняться от встречных судов. «Как между Сциллой и Харибдой», — шутил Хейердал. Люди облегченно вздохнули, когда «Тигрис» вышел на безмятежные просторы Оманского залива, оставив восточнее судоходный фарватер пролива.

Следующий заход предполагался в оманский порт Матрах. «Тигрис» плыл на запад, придерживаясь берега Аравийского полуострова. Посещению Омана Тур Хейердал придавал большое значение: Оман является частью территории древнего Макана, о котором сообщали шумерские источники. Расположенный на ключевых позициях африкано-азиатских путей, он торговал с шумерами и их индийскими партнерами, но, главное, поставлял им медь, лес. В районе прибрежных медных рудников возвышалась знаменитая медная гора, она хорошо была видна с проплывающих судов. Очевидно, по ней сверяли курс капитаны камышовых шумерских судов. Рудокопы врубались в гору, прорывая в ней глубокие туннели. Породу переплавляли в слитки, которые грузились на ладьи и доставлялись в страны, расположенные на берегах Индийского океана.

Среди шлаков и кусочков посторонней породы Туру Хейердалу посчастливилось найти небольшой слиток меди.

Из Омана «Тигрис» сначала взял курс на северо-восток, но непрерывная смена ветров заставляла снова менять курс. Что касается генерального направления плавания, то оно было выбрано не сразу. Карло Маури предлагал плыть к полуострову Индостан, известному еще в далекие шумерские времена. Норман Бейкер предлагал южное направление, чтобы достичь Мадагаскара, а там, если повезет, — обогнуть мыс Доброй Надежды и выйти в Атлантику.

Хейердал отмалчивался, считая, что оба маршрута, вероятно, были реальны для шумерских мореходов, но какой путь выбрать? И неожиданно для всех он приказал рулевому сделать поворот и взять курс вместо Африки на Пакистан.

Попутный ветер нес «Тигрис» вдоль пакистанского побережья. Наверное, так же целеустремленно плыли древнешумерские торговые ладьи, направляясь в страну Мелухху. Неподалеку от полуострова Ормара «Тигрис» сделал остановку, затем направился дальше и отшвартовался в Карачи. Участники экспедиции отправились в Мохенджо-Даро, один из центров исчезнувшей чуть ли не тысячи лет назад могущественной протоиндийской цивилизации, существовавшей в долине реки Инд. Цивилизацию эту называют также хараппской, поскольку впервые раскопки, свидетельствующие о существовании этой цивилизации, были произведены вблизи поселка Хараппа. Открытие произошло случайно, сооружая железную дорогу, наткнулись на развалины древнего города. Каменные блоки древних строений пошли на строительство железнодорожного полотна. Когда в Хараппу устремились археологи, от сооружений древнего города осталось совсем немного. Но и то, что осталось, свидетельствовало о высоком уровне развития древней цивилизации.

Кстати, в Пакистане французской экспедицией недавно найдены следы еще более древней цивилизации, чем хараппская, из которой, по-видимому, последняя и возникла. Эта древняя цивилизация может датироваться VI тысячелетием до нашей эры. Она безусловно более низкая, неолитическая. Но вот что любопытно: ее обнаружили в районах гималайского предгорья, где, как полагают, жили предки дравидов, а последние, как считают многие ученые, были строителями Хараппы и Мохенджо-Даро.

В Мохенджо-Даро Тур Хейердал увидел на одном из стендов музея под стеклом печать с изображением плетеной лодки с хижиной на палубе, с загнутыми кверху носом и кормой — вылитый «Тигрис». Хейердал выпросил у сотрудников музея разрешение сфотографировать печать.

Кроме того, участники экспедиции на «Тигрисе» обнаружили по пути в Мохенджо-Даро болотца, заросшие камышом:

— Узнаете? — заулыбался Хейердал. — Совершенно феноменально: иракский берди, один к одному!

Способность Тура натыкаться на нужные доказательства поистине внушала всем мистический трепет.