Ирина Щербакова - Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Нас приветливо встретила Надежда Петровна Зайцева, угостила чаем с домашним печеньем. Мы узнали, что ее сын погиб в Чечне 19 августа 1996 года. Она говорила об этом скупо, но мы попросили показать фотографии, письма. Оказалось, Виталий за год и два месяца службы написал домой ровно сто писем. Перед нами лежала толстая пачка конвертов, слегка потрепанных по краям. Видно было, что письма эти – семейная реликвия, что их берегут, читают и перечитывают. Они нумерованы по мере получения. Некоторые письма с большими номерами написаны раньше, но домой пришли позже. Последнее письмо, написанное на обрывке засвеченной фотобумаги, попало домой только через четыре года.

Фотографии Виталия Настя Бондаренко пересняла с солдатского альбома.

Надежда Петровна согласилась на несколько дней дать нам эти письма. Мы стали читать их, рассматривали расписанные и разрисованные конверты, вглядывались в лица на фотографиях и все больше узнавали парня, погибшего на войне, когда мы были еще маленькими. Мы погружались в его мир, казалось, что он разговаривает с нами. Он так и написал в одном из своих писем: «Я вам, наверное, уже скоро надоем своими письмами, но, когда делать нечего, приходится писать, это похоже, как будто я с вами разговариваю». Мы решили, что в работе приведем письма почти целиком, сократим только некоторые повторяющиеся места. Мы считаем, что эти письма могут быть ценным историческим источником, так как не у многих солдат хватало терпения так много писать, так откровенно рассказывать о событиях армейской жизни, об участии в военных действиях во время первой чеченской войны.

Нам хотелось, чтобы и другие люди узнали, каким хорошим и добрым человеком был Виталий Зайцев, и чтобы больше никогда не привозили в наш поселок и другие места в России цинковые гробы с останками погибших солдат. Конечно, мы многое узнали о событиях на Кавказе в 1994–1996 годах, о том, как служилось в армии в то время рядовым солдатам, таким как Виталий.

Виталий Зайцев

Жила в поселке Матвеев Курган Ростовской области обыкновенная рабочая семья Зайцевых. Воспитывали троих сыновей – Игоря, Виталия и Евгения. Надежда Петровна была рабочей в Сельхозэнерго, Николай Иванович – шофером в АТП. Зарплаты были небольшие, поэтому держали хозяйство – выращивали уток, кур, держали корову. Заняты были сутра до ночи.

Надежда Петровна Зайцева рассказывает: «Трое сыновей в семье, и все разные. Игорь любил учиться. Был отличником. А Виталию учеба труднее давалась. Он был усидчивым, но вообще-то не любил учиться. Зато он был первым помощником по хозяйству. Любил работать по дому. В школу мне за Виталика не стыдно было ходить на собрания. А вот за Женю…»

В семье увлекались спортом. Надежда Петровна занималась стрельбой, Игорь ходил на велоспорт, а Женя на футбол. А вот Виталик во многих видах себя пробовал, посещал занятия секций самбо, вольной борьбы, картинга, бокса, футбола. А сколько у него осталось грамот! Он занимал призовые места в районных соревнованиях по разным видам спорта.

Кроме того, Виталий был музыкальным – посещал занятия в духовом оркестре, умел играть на гитаре. Любил технику, умел починить мотоцикл. Он был человеком общительным, люди ему были интересны.

Друг Виталия Евгений К. рассказывал, как они проводили лето: «Летом вокруг поля зеленеют, за полями – ферма и ставок. Вот туда мы и ходили. Покупаемся в ставке – и на ферму. А там – лошади. Их было около тридцати. Мальчишек приходило столько же. Скотники так просто к лошадям не подпускали. Сначала нужно было поработать – убрать навоз, раздать лошадям корм, почистить. Только тогда скотник разрешал на лошади покататься. У каждого мальчишки была своя лошадь. Моего звали Буран, а Виталика конь – Маяк. Только его и признавал, норовистый был, никого другого не подпускал. Работали мы бесплатно, только за „покататься“.

Когда подросли, это умение пригодилось. Стали летом на лошадях коров пасти, здесь уже что-то зарабатывали. Виталий тоже пас коров в колхозе».

После окончания девятого класса Виталий поступил в СПТУ-80, учился там три года. Он получил специальность тракториста, а также сдал экзамены на водителя. На первую зарплату купил детали и собрал мотоцикл ИЖ. Работал он очень добросовестно. У него были большие планы. Виталий мечтал стать водителем-дальнобойщиком, повидать мир, заработать деньги. Кто знает, осуществились бы они? Кем бы стал Виталий, какая у него была бы семья, какой дом?

В конце ноября 1994 года колхоз «Октябрьская революция» окончательно обанкротился. Стали распродавать ферму. Надежда Петровна рассказывает: «Виталий прибежал, со слезами просил: „Мама, Маячка продают на мясо, завтра утром должны забрать. Давай купим Маячка! 500 000 рублей стоит1“. Ну а где я ему деньги такие возьму? По тем временам была большая сумма. Пришлось занимать у соседей. Тут же он побежал в колхозную контору на другой конец поселка. Было уже около четырех вечера, вот-вот все бы закрылось, но он успел. Вечером, по темноте, привел Маячка домой. Поставили лошадь во дворе. Даже сарая не было для него. Он возле соседей стоял, копытами бил о соседский забор, и они все время жаловались.

Ночи были холодными. Виталий заботился о коне: выпрашивал у меня одеяла, заматывал его, подвязывал, чтобы не спадало. Шапку-ушанку на голову надел. А мы смеялись! Та еще картина была – Маячок в шапке! Позже построили сарай, Виталий кормов достал, бричку. Конь был с норовом, никого не подпускал, кроме Виталия. Пока Виталий рядом, и Женя мог прокатиться, и Игорь. Но вот когда нет хозяина, то это проблемой было. И после гибели Виталия тоже так. Жил у нас Маячок долго, только четыре года назад продала цыганам с условием, чтобы не на мясо.

Как Виталика забирали в армию – утром все уже собрались идти в военкомат, а его нет. Оказывается, он пошел попрощаться со своим Маячком. Я захожу, чтобы позвать его, а он стоит, обняв свою любимую лошадь за голову, и плачет – так ему жаль было расставаться».

Григорий Г. вспоминает: «Вместе с Виталием служили в одном взводе около 10 месяцев. Такого человека я больше в жизни не встречал. Очень положительный, надежный и спокойный. За это время он ни с кем в конфликт не вступил, да что там в конфликт, даже напряженных ситуаций не было. Со всеми мог поладить, со всеми поговорить. Очень приятный в общении. Даже с дагестанцами ладил. Никогда от него жалоб не слыхал. Всегда улыбался. Если и жаловался на что-то, то с улыбкой, как-то старался и в жалобе шутливо сказать».

Мы слушали людей, знавших Виталия Зайцева, и все больше нам казалось, что мы его тоже знаем. И все-таки нам кажется, что в его письмах раскрывается о нем что-то, чего не знали друзья. И думаем, что его родители, Надежда Петровна и Николай Иванович Зайцевы, тоже по-настоящему узнали своего сына, читая его письма. Что в суете будней, в круговерти крестьянских забот им было просто некогда понять его. Мы думаем, что, если бы Виталий выжил, вернулся бы домой, у него были бы еще лучшие отношения с родителями после этих писем. И тем более горька для них эта утрата, которую ничем не восполнить.