Ирина Щербакова - Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Но многие местные жители понимали и признавали, что благодаря эвакуированным Челябинск за эти годы поднялся и достиг уровня самых развитых промышленных городов. Ведь впоследствии многие предприятия полностью или частично остались и продолжали функционировать и развиваться на челябинской земле.

Авторы подавляющего большинства приводимых в работе воспоминаний в военные годы были детьми. «Ко второму году войны в нашем классе было до 30 % эвакуированных. Многое в них поначалу раздражало. Все-таки условия жизни в Москве и других крупных городах и тогда были лучше, чем в Челябинске. Это уже через пару лет они пообносились и уравнялись с нами. Их манеры, лексикон отличались от местных. Они были более коммуникабельны и эрудированны. Помню, в пионерлагере наши дико хохотали над девчонкой из эвакуированных, которую известную всем „картовную“ кашу назвала диковинным словом „пюре“. А меня чуть не избили за то, что я это подтвердил. Ежедневное общение в конце концов повлияло на многих из нас положительно», – рассказывает Константин Петрович Беляевский.

Приезжие, впрочем, также как и местное население, сталкивались с огромными проблемами. В ходе эвакуации население Челябинска резко увеличилось, практически вдвое, городские учреждения не справлялись. В магазинах выстраивались длинные очереди. Граждане, особенно пережившие блокаду, запасались хлебом – сушили сухари, скупали крупы, муку. «Ленинградцы по привычке из магазинов хлеб и продукты несут под одеждой» – все же блокада оставила на них суровый отпечаток. Население скупало товары первой необходимости.

Больницы также находились в трудном положении: санитарные условия не соблюдались, не хватало медперсонала, больные вовремя не могли получить медицинскую помощь, и это в период роста эпидемий.

В столовых завода творилась полная неразбериха – рабочие торговали карточками и талонами на продукты, процветало воровство, имелись случаи недовеса. Отметим, что эвакуированным в бытовом отношении приходилось гораздо труднее, чем местному населению, имевшему какое-то подсобное хозяйство или родственников в деревне.

«Запретить возвращение без разрешения…»

Уже после разгрома немцев под Москвой среди эвакуированных началось радостное оживление – скоро домой! Однако за подписью наркома И. Тевосяна на все заводы черной металлургии 10 мая 1942 года был послан приказ:

«В последнее время имеют место случаи возвращения работников на заводы, с которых они ранее были эвакуированы, по распоряжению отдельных работников наркомата, а также по инициативе директоров эвакуированных предприятий. В связи с тем, что многие из этих переводов являются необоснованными, а в отдельных случаях приносят прямой ущерб делу, ослабляя важные участки работы, приказываю: запретить возвращение эвакуированных работников без моего личного разрешения или разрешения заместителя наркома тов. Бычкова».

Правительство было заинтересовано в том, чтобы часть эвакуированных навсегда осталась на Урале, в Сибири, Казахстане, Средней Азии. Ранее в эти края хороших специалистов из западных районов, тем более из столиц, направить можно было только принудительно, а тут сразу масса квалифицированных рабочих, инженеров, руководителей силой военных обстоятельств оказалась в местах, где, по понятиям центра, могут жить лишь судьбой обиженные или властью наказанные. Не случайно наркомат и в 1942 году настойчиво возвращается к идее индивидуального жилищного строительства.

И не случайно появляется постановление Совнаркома СССР «Об освобождении жилой площади местных советов и предприятий, занимавшейся ранее рабочими и служащими, эвакуированными на Восток». У людей возникают вопросы: «Как будет доставляться имущество? Кировский завод считается ли эвакуированным? Каким порядком можно будет выехать в Ленинград, если разрешен выезд из Челябинска?»

Настроение эвакуированных резко ухудшилось: «Нас обманули», «Постановление об имуществе – это грабеж», «Теперь имущество отобрали, жилплощадь отняли. Что же мне защищать?», «Создали условия хуже крепостного права» – такие выражения мы прочитали в документах.

В мае заводам выделяются средства для кредитования желающих обустраиваться в восточных районах. Директорам поручено широко оповестить рабочих и служащих эвакуированных предприятий о льготах, предоставляемых правительством. Вновь предлагается организовать выделение участков, оказать помощь в строительстве домов транспортом, местными материалами.

Многие работники Кировского завода после прорыва блокады захотели вернуться в Ленинград, но им отвечали отказом, так как «могут пойти слухи и паника». «Несмотря на внимательное отношение, мы не хотели оставаться в Челябинске. Просили, требовали, умоляли администрацию завода отправить нас в Ленинград, все бесполезно», – вспоминала М.С. Семик.

После войны тоже не всем удалось вернуться в родные города, многим пришлось остаться, так как этого требовало производство. К тому же, чтобы вернуться домой, зачастую требовался вызов. А куда было возвращаться, если дома у многих были разрушены, близкие родственники погибли? А.И. Патова делится своей историей: «В Ленинград вернуться не смогли, никто нас не вызвал, дом наш в Пушкине сгорел, и мы остались в Челябинске».

В ходе своего исследования я выяснила, что самое большое количество эвакуированного в Челябинск населения составляли ленинградцы, по приблизительной оценке – более 20 тысяч человек.

Постоянно размышляя над вопросом о том, как взаимодействовали и как воспринимали друг друга эвакуированные ленинградцы и местное население, я пришла к выводу, что это зависело от ряда обстоятельств: от приказов государственной власти, от организации и организаторов эвакуации на местах, от конкретного человека, даже от стечения обстоятельств или случайностей.

Я понимаю, что тогда все было подчинено интересам военной целесообразности. Страдания населения в расчет не принимались. О людях никто не думал. «Все для фронта, все для победы», но не меньшей ли ценой досталась бы победа, если бы руководители страны больше заботились о людях?

Примечания

1 Самсонов В.Ф. Память о подвиге и славе (По мемориальным местам Челябинска). Челябинск, 2005. С. 143.

2 Урал в 1941–1945 годах: экономика и культура военного времени: (К 60-летию Победы СССР в Великой Отечественной войне): Материалы регионального научного семинара. Челябинск, 10 апреля 2005 года. Челябинск, 2005. С. 169–177.

3 Хрестоматия по истории СССР, 1917–1945: Учебное пособие для педагогических институтов. М., 1991. С. 491.

4 Объединенный государственный архив Челябинской области [далее: ОГАЧО]. Ф. 124. On. 1. Д. 220. Л. 293.