Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

Более подробно эту же точку зрения изложил в ряде статей московский ученый и публицист М. Агурский. По мнению Агурского, революция 1917 года была не только социальной, но и национальной революцией, так как она привела к победе национальных окраин над Великороссией, над метрополией. В результате в новом государстве сложилось руководство с преобладанием инородческого элемента: евреев, латышей, поляков, кавказцев. С середины 30-х годов в стране возникло, однако, иное движение. Агурский, в частности, писал: «Причины чисток были гораздо глубже. Под их покровом происходил глубочайший социальный и, что не менее важно, национальный переворот, в результате которого к власти в стране пришел новый слой, преимущественно крестьянского происхождения, в котором уже почти не было так называемых инородцев, т. е. евреев, поляков, латышей, литовцев и др. Такова была неизбежная реакция огромной славянской страны на интернациональные космополитические эксперименты с ней в 20 – 30 гг., не считавшиеся с национальным фактором. Сталин лишь вызвал новый слой к власти, но не являлся его создателем. Без преувеличения можно считать чистки 1936 – 1938 гг. одним из заключительных аккордов Гражданской войны в России. На смену старой элите, которую вряд ли можно идеализировать, пришел новый слой, не имевший никакой преемственности с предшествовавшим, ибо чистки происходили в несколько этапов и в конечном счете ликвидировали весь актив, хоть в какой-то мере принимавший участие в революции и Гражданской войне или же участвовавший в партийной жизни до 1937 года и знающий ее структуру. По-видимому, непременным условием для формирования новой элиты и было как раз нахождение до 1937 года только на самых низких уровнях общественной жизни» [463] .

Некоторые из людей, рассуждавших на эту тему, идут еще дальше. Так, например, А. Иванов, активный сотрудник самиздатских московских журналов «Вече» и «Московский сборник», открыто называвший себя современным русским националистом и, несомненно, сознательно избравший для своих статей псевдоним «Скуратов» [464] , решительно связывал сталинские чистки 30-х годов с победой СССР в Отечественной войне. В статье «К вопросу о роли инородцев в победе Советской власти» А. Иванов (Скуратов) писал: «Инородческое засилье в первое десятилетие после революции было неоспоримым фактом. С падением Троцкого, Зиновьева и Каменева оно несколько ослабло, в 1929 – 1930 гг. снова усилилось. В начале 30-х годов вторым человеком в партии после Сталина был Л. М. Каганович, его соплеменники прибрали к рукам важнейшие наркоматы: Литвинов – Наркоминдел, Ягода – НКВД, Яковлев (Эпштейн) – Наркомзем, Гамарник, а после него Мехлис возглавляли Политуправление Красной Армии. Но в середине 30-х годов произошел решительный перелом. Стихийное, неосознанное недовольство русских партийных низов получило возможность проявления порой уродливого и жестокого, но иной и не могла быть реакция на антирусскую жестокость. Зато снова были реабилитированы непреходящие ценности русской истории и культуры, принципы русской государственности, и в этом был положительный итог десятилетия, достигнутый за счет страшных издержек, но помогший выстоять в войне, которая, если бы руководство осталось на антирусских позициях 20-х – начала 30-х годов, была бы проиграна в два счета» [465] .

Теории насчет сталинской «национальной» революции абсолютизируют одну и причем далеко не самую существенную сторону как событий 1917 – 1920 гг., так и событий 1936 – 1939 гг. Общеизвестно, что не только среди большевиков, но и в составе всех дореволюционных российских революционных партий – анархистов, анархистов-коммунистов, социалистов-революционеров, меньшевиков было много евреев, латышей, литовцев, грузин, армян, финнов, поляков и других «инородцев». Россия давно уже не являлась национальным русским государством. В 1917 году из 170 миллионов человек, населявших Россию, только 43% приходилось на «великороссов» [466] . В населении страны примерно 100 миллионов человек составляли украинцы, поляки, финны, белорусы, немцы, евреи, молдаване, греки, грузины, армяне, азербайджанцы, татары, казахи, чеченцы, ингуши, курды, осетины, башкиры, латыши, литовцы, эстонцы и многие другие. На территории страны проживало более 150 больших и малых наций и народностей, находившихся на разных ступенях экономического и социального развития. Нет необходимости доказывать сегодня, что помимо различных форм социального гнета нерусские народности, входившие в состав Российской империи, испытывали еще и национальный гнет, который большинство людей воспринимает особенно болезненно. Совершенно естественно поэтому, что революционная пропаганда находила такой большой отклик среди многих национальных групп Российской империи и что русские революционные партии черпали здесь значительную часть своих кадров. Национальный вопрос был одной из важнейших проблем, которые должна была решить русская революция, и лозунги интернационализма и ликвидации национального гнета были важнейшей частью идеологии большевистской партии.

Однако не национальные противоречия в огромной Российской империи были главной причиной начавшейся здесь революции. Первой по важности из этих причин было глубокое недовольство крестьян в основных губерниях центральной России. Крестьяне – основная часть населения страны – продолжали страдать от малоземелья, от пережитков крепостничества, от бесправия перед помещиками и крупными землевладельцами, сохранившими большую часть своих громадных земельных угодий. Первая мировая война, призвав под ружье не менее 10 миллионов крестьян, лишь обострила аграрные противоречия в стране, а Временное правительство, образовавшееся после свержения монархии, всячески оттягивало проведение давно назревавших земельных реформ. По существу уже в сентябре 1917 года массовое крестьянское движение стало перерастать в настоящую крестьянскую войну, которую не могли остановить никакие карательные экспедиции.

Второй причиной революции было крайнее утомление не столько всего народа, сколько 12-миллионной армии из-за продолжавшейся четвертый год войны, цели которой были непонятны солдатской массе, страдавшей и от плохого питания, и от недостатка оружия. Солдаты не верили ни офицерам, ни генералам и не желали проводить еще год или два в окопах. Между тем Временное правительство решительно настаивало на продолжении войны «до победного конца», тогда как солдатские массы не видели конца войне и потеряли веру в победу.

Наконец, третьей по важности причиной революции было все более заметное ухудшение материальных условий жизни городского населения и, прежде всего, рабочего класса основных промышленных центров страны и в особенности столицы России – Петрограда. С продовольственных беспорядков в столице началась фактически еще Февральская революция. Однако Временное правительство не смогло улучшить положение трудящихся в городах.