Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

Все достижения советской исторической науки за первые 20 лет Советской власти были перечеркнуты. Все партийные и государственные деятели, ставшие жертвами незаконных репрессий 30-х годов, были объявлены «врагами народа» и «шпионами». Их имена были вычеркнуты из истории. Были изъяты все книги и работы арестованных историков и других деятелей общественных наук и теоретиков. Самая грубая и сознательная фальсификация стала не исключением, а правилом в работах по истории и истории партии. В «Кратком курсе» (1938 г.) можно было, например, прочесть: «Колхозы стали зажиточными. Постройка новых амбаров и кладовых стала главной заботой колхозного двора, так как старые места хранилища продуктов, рассчитанные на незначительные годовые запасы, не удовлетворяли и десятой доли новых потребностей колхозников» [787] . Столь же ярким примером фальсификации была и краткая биография Сталина, изданная уже в послевоенный период. Невозможно даже просто перечислить все искажения действительной истории, которые содержались в этой небольшой книге.

Грубо фальсифицировалась в послевоенные годы и вся история опальных народностей. Был искажен действительный характер борьбы народов Кавказа за свою независимость в XIX веке.

О том бесстыдстве и наглости, с которыми в годы Сталина искажалась история, свидетельствуют многие факты. Мы уже писали, что Сталин был объявлен создателем известной Бакинской подпольной типографии, хотя при ее создании его не было в Баку. Некоторые фотографии «из жизни Сталина» были просто наглым монтажом (например, фотография в «Правде» от 8 августа 1932 года, на которой изображены стоящие рядом Ленин и Сталин). На других исторических фотографиях благодаря тщательному ретушированию исчезали все «неугодные» фигуры. Такова известная фотография «Ленин и Сталин в Горках 1922 г.» Некоторые фигуры смывались даже на негативах. Все ошибки, допущенные Сталиным в 1917 году, скрывались или приписывались одному Л. Каменеву. Замалчивались и ошибки Сталина в национальном строительстве, например, его проект «автономизации». Напротив, именно Сталин превозносился в качестве создателя Союза ССР. Вопреки истине Сталин представлялся не только лучшим и ближайшим учеником Ленина, но и его личным другом. Старый большевик С. Петров писал в «Правде», что отношения между Лениным и Сталиным «превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе» [788] . Эти примеры можно продолжать до бесконечности.

Тяжелое положение сложилось в годы культа в экономической науке, которая в первые десять лет Советской власти находилась в состоянии развития и подъема. В 30 – 40-е годы это развитие сменилось попятным движением. В эти десятилетия основные проблемы экономики и особенно экономики социализма почти не разрабатывались, издание книг по всем экономическим дисциплинам резко сократилось, были ликвидированы многие научно-исследовательские институты, экономические журналы, научные дискуссии не проводились. В течение 20 лет не удавалось создать даже учебника по политической экономии. Не разрабатывались и конкретные экономики, особенно сильно деградировала экономика сельского хозяйства. Основные категории этой науки: себестоимость и цена, хозрасчет и рентабельность, проблемы повышения товарности, оплаты труда, дифференциальной ренты и др. – не разрабатывались. Почти не разрабатывалась наука об организации и управлении народным хозяйством. На практике управление советской экономикой прибрело бюрократически-бумажный характер, здесь утвердилась чрезмерная централизация, не проводилось должного поощрения лучших предприятий, хозяйственников, плохо разрабатывались различные системы материального стимулирования трудящихся. Были ликвидированы созданные в 20-е годы исследовательские центры для изучения многообразных проблем научной организации труда, созданные зачастую при личном участии и по инициативе В. И. Ленина [789] .

Подлинно научная работа в области экономики часто была невозможной, так как экономические науки были оторваны от статистики, от естествознания, от конкретной практики планирования. Большая часть статистических материалов была засекречена и не вовлекалась в научный оборот. Во многих случаях статистические данные вообще перестали собираться, в результате чего статистика как наука почти полностью деградировала.

Ненормальное положение сложилось в эпоху Сталина в правовой науке, где полновластным диктатором стал А. Я. Вышинский, утвердивший здесь ряд ошибочных и вредных концепций. Это были концепции о недоступности для суда абсолютной истины (достаточна лишь определенная степень вероятности), об оценке доказательств, основывающихся только на внутреннем убеждении, о законе как алгебраической формуле, применение которой корректирует судья. Вышинский предлагал даже не применять закон, если он «отстал» от жизни. «Надо помнить указания товарища Сталина, – говорил Вышинский на собрании Прокуратуры СССР в марте 1937 г., – что бывают такие периоды, такие моменты в жизни общества и в жизни нашей в частности, когда законы оказываются устаревшими и их надо отложить в сторону» [790] .

Именно Вышинский утверждал, что соучастник должен нести ответственность за всю деятельность группы, хотя он не имел отношения к совершению преступления и согласия на него не давал. Для дел о государственных преступлениях Вышинский считал достаточным доказательством не совокупность различных улик, а признание обвиняемого. Вышинский цинично утверждал, что обвиняемый, отрицающий свою вину, должен сам доказывать свою невиновность. Отбросив воспитательную и организаторскую роль права, Вышинский сводил ее только к принуждению. Таким образом наука, которая должна была стоять на страже законности и правопорядка, была превращена в наукообразную защитницу сталинского произвола. Надо отметить, что в годы культа Сталина у нас в стране не только попирались все законы и Конституция СССР, но и сама система законодательства была неправильной. По первому же предложению Сталина законодательные органы утверждали любой закон, даже если он противоречил основным нормам социалистического общества.

Деградировала марксистская философия. О других философских системах и говорить нечего, так как работать в научных учреждениях, преподавать и публиковать свои работы могли в нашей стране только приверженцы марксистской философии.

Вершиной философской мысли была объявлена небольшая популярная брошюра Сталина «О диалектическом и историческом материализме». Публикация этой брошюры, немедленно возведенной, несмотря на содержащиеся в ней ошибки, в ранг «величайшей и классической», на много лет затормозила развитие философских исследований. Советские философы почти не разрабатывали проблем материалистической диалектики и теории познания, логики, законов мышления, проблем научного метода. Регресс наблюдался и в истории философии, где почти прекратилось, например, изучение немецкой классической философии. С некоторым пренебрежением относились в эти годы даже к ленинским работам по философии. Известные «Философские тетради» Ленина не были включены в Собрание его сочинений. Когда Сталин увидел в плане четвертого издания Собрания сочинений Ленина «Философские тетради», он с раздражением сказал одному из составителей Собрания В. С. Кружкову: «Не растягивайте, не растягивайте ленинское наследие». Кружков понял намек.