Игорь Пыхалов - Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Интересно отметить, что в кругах польских эмигрантов в это время всерьёз обсуждался вопрос о присоединении Финляндии к будущему польскому государству:

«Курьёзнейший проект в это время (1854 — И.П.) возник в кое-каких не очень глубокомысленных молодых головах среди аристократической части польской эмиграции в Париже. Там, в окружении Чарторыйских и графа Ксаверия Браницкого, в течение всей Крымской войны был вообще силён дух необычайной, чисто теоретической предприимчивости с очень своеобразным уклоном… Если можно так выразиться, это был какой-то романтизм приобретательства, мечты уже не только об освобождении Польши (это считалось в молодой части эмиграции делом почти решённым), но и о том, какие именно чужие территории хорошо бы присоединить к этой будущей самостоятельной Польше. Так, некоторые парижские поляки ещё до Бомарзунда нашли очень, по их мнению, удачный выход из затруднительного положения, которое создалось для союзников вследствие упорного нежелания Оскара завоёвывать Финляндию шведскими силами и даже брать её от союзников, если после её завоевания Францией и Англией обе эти державы не дадут реальных гарантий. Так вот: почему бы не отдать Финляндию будущей Польше?» [1151] Тарле Е.В. Крымская война // Тарле Е.В. Сочинения. Т.IX. М., 1959. С.83.

Что могли противопоставить враждебной пропаганде российские власти? Понятно, что официальные лозунги, вроде «Православия, самодержавия, народности», здесь не работали. И тут на помощь царским сатрапам неожиданно пришёл Снельман. На страницах своего «Литературного Листка» он начал борьбу с окопавшимися в Стокгольме эмигрантами. Резко осуждая их действия, он отказывался видеть в них представителей финских интересов, поскольку по своему происхождению они в основном принадлежали к шведам.

Действуя подобным образом, Снельман следовал заповеди приват-доцента Арвидсона, высказанной им ещё в 1839 году: «Если финны желают когда-либо выступить, как самостоятельная нация, то они должны прежде всего отделиться от материнской земли, т. е. Швеции, с которой они чересчур близко связаны любовью и мыслями, чтобы получить возможность думать на свой лад » [1152] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.406. .

Обрадованный такой поддержкой, генерал-губернатор Берг, в свою очередь, начал покровительствовать финноманам. В январе 1856 года, невзирая на неудовольствие шведоязычных чиновников, Снельман получил должность профессора философии Гельсингфорского университета [1153] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.92. .

Когда в марте 1856 года Александр II посетил Гельсингфорс, Берг подал ему записку, в которой предлагал ряд мер по расширению прав финского языка: ассигновать сумму на содержание в уездах и приходах переводчиков для перевода правительственных постановлений на финский язык, а также учредить на счёт казны финскую газету. 11(23) марта император одобрил эти предложения [1154] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С. 64–65. .

При этом генерал-губернатор самонадеянно полагал, что держит ситуацию под контролем. Так, в письме министру статс-секретарю по делам Финляндии графу Армфельту от 14 апреля 1856 года Берг, выразив своё полное удовольствие по поводу строгой критики, высказанной Снельманом по адресу шведских корреспонденций и газетных статей о Финляндии, говорил следующее:

«Что же касается той будущности, которую предсказывает финскому народу г. Снельман, то, говоря, между нами, я плохо верю в его пророчество. Мне кажется, что это племя вовсе не предназначено играть какую-нибудь роль среди цивилизованных народов Европы. Но оно должно нам послужить средством для окончательного освобождения Финляндии из-под влияния Швеции. И к этому мы прежде всего должны стремиться. Финскому народу следует дать хорошее религиозно-нравственное воспитание и сельскохозяйственное образование; далее, можно покровительствовать его народной поэзии, а вообще надлежит выяснить финнам, что наше управление лучше и выгоднее шведского. Что же касается прочих финноманских мечтаний, выходящих за пределы начертанных мною здесь рамок, то всё это производит на меня впечатление мыльных пузырей » [1155] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С. 65–66. .

В мае 1857 года на выпускные торжества в Гельсингфорском университете прибыла делегация шведских преподавателей из Упсальского университета. На прощальном ужине 18(30) мая молодой учёный Адольф Норденшельд провозгласил тост за будущее Финляндии: «Почему бы и нам, финляндцам, не позволить себе помечтать о грядущем?… В нас живёт сознание наших прав на свободу и узы, которые в течении 50 лет были оборваны, вновь начали завязываться, и таким образом, в той борьбе, которую ведём с тёмными силами, мы не стоим одинокими на поле брани» . И вновь Снельман в своём «Литературном Листке» осудил выходку Норденшельда, назвав его речь выражением дешёвого либерализма [1156] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.93. .

В качестве ответной милости в 1858 году последовало распоряжение вести приходские протоколы на финском языке в тех приходах, где богослужение велось на этом же языке. Тогда же Гельсингфорский университет получил разрешение употреблять финский язык на академических диспутах [1157] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.66. .

С 1860 года сборник постановлений Великого Княжества Финляндского, который ранее печатался на шведском и русском языках, стал издаваться также и на финском языке. В начале того же года генерал-губернатор ходатайствовал разрешить печатать учебную литературу на финском языке и 26 января (7 февраля) 1860 года получил на это Высочайшее соизволение. Благодаря его содействию, «Финское литературное общество» получило возможность издать на финском языке Общее Уложение 1734 года [1158] Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.66. .

Льготы и привилегии обильно сыпались на жителей Великого Княжества не только в языковой сфере. Как верно заметил П.И. Мессарош: «Царствование Императора Александра II было истинным торжеством сепаратистского движения в Финляндии. Сдерживаемое твёрдой рукой Императора Николая I, но не уничтоженное им, оно чуть не с первых дней нового царствования громко заявило о своём существовании» [1159] Мессарош П.И. Финляндия — государство или русская окраина? СПб., 1897. С.25. .

Ссылаясь на значительный дефицит в торговле Великого Княжества с Россией, финляндские чиновники сумели протащить проект нового торгового положения, предусматривающий создание в Финляндии собственных таможен и таможенной стражи. 20 декабря 1858 (1 января 1859) года это положение было утверждено Александром II.