Леонид Платов - Когти тигра

- Точнее сказать, про когти его. Афоризм есть такой: тигр умрет, но останутся когти тигра!

- А как же траление с тигром увязать?

- А очень просто. Под тигром в данном случае надо понимать фашизм. Подыхает же он, не так ли? Вот-вот добьем его на Балканах. Но мины, когти фашизма, еще остались, торчат кое-где со дна. Мы, стало быть, и вырываем эти когти.

Сравнение понравилось.

- Наверное, сами стихи пишете, товарищ комбриг? - оправясь, осмелился пошутить Кичкин.

Комбриг снисходительно усмехнулся:

- Еще чего! Есть у меня время сравнения разные придумывать! Это немец один придумал про когти.

- Немец? Да что вы! Не может быть!

- Ну, немец-то, в общем, наш. Кирилл Георгиевич подтвердит. Генрих Гейне.

И с того вечера сравнение "когти тигра", придуманное "нашим немцем" и как бы "утвержденное свыше", прочно укоренилось в бригаде.

Говорили, усмехаясь: "Заводи трал! Когти у тигра будем вырывать!" Или: "Ого! Коготок попался нам на пути. Спроста не отдерешь ото дна!"

Как-то, оставшись наедине с комбригом, Кирилл Георгиевич пошутил:

- Здорово вы, однако, классика немецкого приспособили для нужд траления. Смотрите-ка, и Генрих Гейне на Дунае пригодился!

- Из-за лейтенанта Кичкина получилось, - сказал задумчиво комбриг. Кобрами своими и крокодилами напомнил мне про эти когти. Впервые, знаете ли, я услышал о них еще в детстве, давным-давно...

И Кириллу Георгиевичу показалось, что сейчас комбриг начнет вспоминать что-то очень важное, заветное. Но нет! Нахмурившись, он круто переменил тему разговора...

Вероятно, стоит для довершения сходства добавить, что можно и впрямь поцарапаться об эти "когти", да еще как!

Гитлеровцы, отходя по Дунаю, устанавливали защиту вокруг своих якорных мин - буи с резаками под водой. Случалось, резаки эти по многу раз на дню перерезали тралы. А иногда подсеченная мина, выскакивая на поверхность, рвалась в самом трале. И в том и в другом случае приходилось сращивать трос прямо на минном поле, ежесекундно рискуя жизнью.

ВЫСОКИЙ КОЭФФИЦИЕНТ ПРОЧНОСТИ

Удивительно ли, что некоторых гражданских моряков с непривычки брала поначалу оторопь?

На трофейных судах, которые были привлечены к тралению на Дунае, команды остались старые, а люди в этих командах, откровенно говоря, попадались разные. Большинство, естественно, сразу же потянулось к советским минерам всей душой: "Хотим помогать вам тралить, не можем стоять в стороне, когда вы трудитесь для общего нашего блага". А кое-кто шагнул за большинством сгоряча, а потом засомневался, начал нерешительно переминаться с ноги на ногу.

Вот так и один капитан, после того как подсеченная им мина неожиданно взорвалась очень близко, в самом трале, почти что перестал тралить, в общем, под любым предлогом отирался увильнуть от опасной работы.

Кичкин, не признававший компромиссов, стоял за то, чтобы немедля списать робкого капитана с корабля. Однако, к его удивлению и негодованию, комбриг почему-то медлил, чего-то выжидал, только чаще обычного стал наведываться на "нерадивый" тральщик.

И вдруг с изумлением все видят: резко переменился в своем поведении капитан! Что ни день - убирает по четыре, по пять, а то и по шесть мин с фарватера - вполне приличный результат!

Поработал так с недельку и запросился на побывку к семье - тральщики как раз проходили мимо его родного села.

Что же сделал комбриг? Отказал капитану? Нет, представьте, отпустил!

Кичкин не мог прийти в себя от изумления.

- Вернется, - успокоительно сказал комбриг за обедом. - Теперь я в нем уверен. Будет тралить с нами до самой Вены, а если понадобится, то и до Регенсбурга.

И что бы вы думали? Вернулся капитан, не опоздал ни на один день. Еще и нескольких односельчан привел на подмогу.

Кичкин ничего не понимал, пока Кирилл Георгиевич не объяснил ему, что капитана воодушевил подвиг старшины второй статьи Караваева.

Тут надо заметить, что команда тральщика была смешанной - помимо гражданских моряков, укомплектована еще и русскими военными моряками ("для повышения коэффициента прочности", - с улыбкой пояснил Кирилл Георгиевич).

Тральщик буксировал на длинном тросе баржу с тралом (естественно, без людей). Баржа подорвалась, получила пробоину и начала тонуть. Вдобавок взрывом у нее заклинило руль.

Затонув, она перегородила бы фарватер, что сорвало бы все траление, во всяком случае, надолго задержало бы продвижение тральщиков по Дунаю.

Не дожидаясь команды и не сговариваясь, три наших военных моряка кинулись с борта тральщика в воду. И вплавь к барже саженками!

Старшина Караваев, опередив своих матросов, быстро вскарабкался на палубу, скатился в трюм и, отыскав пробоину, закрыл ее телом. В любой момент судно могло перевернуться, но он старался не думать об этом. Тем временем матросы его, торопясь изо всех сил, расклинили руль, вывели баржу на мелкое место к там посадили на грунт так, что надпалубные надстройки ее возвышались над водой. И получаса не прошло, как траление возобновилось.

Все это, оказывается, видел с тральщика колеблющийся капитан. А комбриг стоял с ним рядом и по выражению лица его понял: отныне сомнениям и робости конец - капитан надежен, будет тралить, пока не отдерет ото дна последнюю мину на Дунае!

- Это для вас урок, юноша, - по-дружески сказал Кичкину Кирилл Георгиевич. - Командиру, как видите, обязательно надо быть хорошим физиономистом и обладать психологическим чутьем. А кроме того, - добавил он многозначительно, длинным взглядом посмотрев на молодого офицера, иметь еще и очень большой запас терпения...

Что он хотел этим сказать? Неужели догадался о шалости с букашкой?

КАК ВЫВЕСТИ С КОРАБЛЯ ТАРАКАНОВ

Шалость эта имела свою предысторию.

Как вы не раз уже имели случай убедиться, опасность на Дунае подстерегает минеров при каждом шаге гребного винта или обороте бортовых колес. Нервы натянуты до отказа. Поэтому особенно ценится здесь хорошая шутка. Нигде, пожалуй, не смеются так охотно, так от души, как в бригаде траления в короткие часы отдыха.

Подлинная душа кают-компании - Кирилл Георгиевич. Он неистощим на шутки. Даже на собственных своих фотографиях, посылаемых жене, неизменно пишет: "Личность Баштанника К.Г. заверяю. Начальник походного штаба К.Г.Баштанник".

Прибыв в бригаду, Кичкин принял в заведование кают-компанию (ею, по обычаю, заведует младший офицер). И вскоре он был вынужден обратиться к начальнику походного штаба с жалобой по поводу тараканов.

Таковым, понятно, на военном корабле находиться не положено. Но под штабной тральщик приспособлен был старый пассажирский пароход, на коем тараканы водились с незапамятных времен и в несметном количестве. Всем другим помещениям они предпочитали камбуз, буфет и кают-компанию, чего, естественно, не мог терпеть Кичкин, серьезно относившийся к своим обязанностям.