Леонид Платов - Страна Семи Трав (Повести о Ветлугине - 2)

Я покосился на своего беспокойного соседа. Он смотрел на меня маленькими глазками, простодушно мигая. Безволосое лицо его пошло вдруг мелкими лучеобразными морщинками. Он улыбался. Улыбка, по-видимому, служила вступлением к разговору.

Но в это время его окликнули с другого конца зала:

- Бойку-наку!

И мой сосед-непоседа поспешил туда чуть ли не по головам, и, наверное, всего лишь для того, чтобы пожать руку приятелю.

Я уселся за партой поудобнее.

В конусообразном луче света, падавшем из-за наших спин, возникли виды Сочи.

"То-то крику будет сейчас", - подумал я. Однако, сверх ожидания, в зале было тихо. Зрители недоумевающе молчали. Видимо, деревьев на экране было слишком много. В них нелегко было сразу поверить.

На экране появился пляж, покрытый бронзовыми телами. Мигнула пенная линия прибоя, закачались пальмы, треща плотными, словно бы жестяными листьями. Безо всякого сожаления я подумал о том, что сегодня мог бы лежать под одной из этих пальм.

Кто-то вошел в зал. Я догадался об этом по скрипу двери и недовольному бормотанию зрителей, сидевших сзади.

Замелькали белоснежные санатории, похожие на освещенные солнцем айсберги, вильнуло и помчалось прочь от нас приморское шоссе, обсаженное эвкалиптами.

Запоздавший стал протискиваться к экрану, видимо, ища кого-то, остановился подле нас и произнес шепотом:

- Извините, ваша фамилия Савчук?

- Да! - откликнулся Савчук.

- Мне сказали, что вы спрашивали меня. Я секретарь райкома Аксенов...

Савчук поспешно встал, за ним поднялся и я. Мы поочередно обменялись неловким рукопожатием с Аксеновым, стоя в темноте, рассеченной надвое зыбким лучом. И почти сразу же вспыхнул свет.

Аксенов был молодой, невысокого роста, очень быстрый в движениях долган [на Таймырском полуострове, кроме нганасанов, живут еще долгане] в черной гимнастерке, туго подпоясанной военным ремнем. Таков, как я заметил, излюбленный костюм большинства районных работников, независимо от того, где живут они - в подмосковной ли Рузе, в заполярном ли Новотундринске.

Савчук представил меня и принялся объяснять цель нашего приезда.

Аксенов внимательно слушал, изредка кивая. Вдруг лицо его оживилось:

- Вы, кажется, сказали о Птице Маук?.. Извините, что прерываю вас... В детстве я слышал об этой Птице. Матери пугали ею ребят. Нечто вроде вашего русского Буки, если хотите.

- Очень ценно!.. Значит, не только у нганасанов, но и у долган... Савчук принялся вытаскивать из кармана блокнот.

- Да не спешите записывать. Больше, к сожалению, ничего не смогу добавить. Бука и Бука.

- Ну, хоть внешний вид! - взмолился этнограф. - Как описывают ее?

Аксенов неопределенно пошевелил пальцами:

- По-моему, этакое чудище. Ни сова, ни гусь, ни куропатка. Ни на одну из птиц не похожа... Урод! Да, именно урод! Помнится, упоминалось слово "урод".

Савчук записал все это в блокнот.

- А насчет людей должен вас, к сожалению, разочаровать, - сказал Аксенов. - Нет в нашем районе других народностей, кроме нганасанов и долган. Мы бы знали.

- Речь, собственно говоря, идет о легендарных людях, - осторожно уточнил Савчук. - Люди из сказки, которые располагаются где-то на севере полуострова, в районе Бырранги.

Аксенов подумал.

- Бырранги? - переспросил он. - Тогда, может, имеете в виду "каменных" (то есть горных) людей? У нас много сказок ходит о них. Страна Мертвых это ведь, наверное, то, что вам нужно?

Он перевел вопросительный взгляд на меня. Я молча пожал плечами. Москва - Нарьян-Мар - Дудинка - Новотундринск - Страна Мертвых! Ну и маршрут!..

Аксенов пригласил нас к себе в райком, где продолжалось обсуждение маршрута. Районные работники теснились у стола, вставляя в разговор свои замечания, давая советы.

- Товарищам потолковать бы с Бульчу, - предложил кто-то.

Вокруг засмеялись. Сам Аксенов снисходительно усмехнулся.

- А я не шутя говорю, - продолжал местный работник, выдвинувший кандидатуру Бульчу. - Поскольку речь зашла о "каменных людях", о Стране Мертвых.

- У нас тут старичок есть один, в прошлом знаменитый охотник, - пояснил Аксенов. - Теперь не охотится, стар стал, только сказки и годится рассказывать. Такую сказку о "каменных людях" сплел!..

- Товарищи из Москвы разберутся в сказках, - стоял на своем упрямый защитник Бульчу. - Если подойти к сказкам научно, с умом, просеять их хорошенько... Так ли я говорю, товарищ?

Савчук утвердительно кивнул.

- И ведь что сплел, подумайте! - сказал Аксенов, улыбаясь. - Будто сам бывал в Стране Мертвых и видел этих "каменных людей"...

- Неужели? - Савчук подался вперед, держа на коленях раскрытый блокнот.

- Охотницкие байки! - пренебрежительно пробормотал кто-то.

- Значит, Бульчу бывал в горах? А когда?

- Лучше его самого расспросите. История долгая... Из-за оспы получилось все. То есть это он объясняет, что из-за оспы...

- Сегодня Бульчу в городе, - подали голос от двери. - Наверное, в школе сидит, на кино.

- Где кино, там и Бульчу наш. Ни одной новой картины не пропустит.

- Да ведь сеанс уже кончился?

- А он все сеансы просиживает подряд.

- Ну, так как? - обратился Аксенов к Савчуку. - Пошлем за ним?

- Обязательно! Непременно! Очень просим послать!

В школу за Бульчу отрядили комсомольца.

- Удастся ли только его разговорить? - высказал опасение Аксенов. Очень, знаете ли, высмеивали его с этими "каменными людьми". Даже прозвище дали: "Человек, который потерял свой след". У нганасанов слово "лжец" или "сумасшедший" не применяется к пожилому человеку. Оно деликатнее как будто получается, но все-таки тоже нехорошо.

- Старик, заметьте, самолюбивый, обидчивый, - вставили из угла.

- Как же, когда-то гремел на весь Таймыр! Лучший охотник был! Его портрет в журнале "Огонек" напечатан.

- Да вы, по-моему, рядом сидели на киносеансе, - повернулся ко мне один из районных работников. - Его еще потом знакомые отозвали.

- Но того человека зовут не Бульчу, а Бойку-наку, - сказал я.

В кабинете Аксенова снова засмеялись.

- Бойку-наку - не имя, а обращение, - объяснили мне. - По-нганасански значит "дедушка".

- Он, он, - подтвердил районный работник. - С виду такой неказистый, маленький, суетливый, лицо с кулачок.

Это, несомненно, был мой сосед по кино, тот самый старик, который визгливо засмеялся, когда белая курица, трепыхая крыльями, взлетела на голову птичнице. От восторга он не мог усидеть на месте и все время ерзал и подскакивал, будто его кололи сзади шилом.

Запыхавшийся комсомолец появился в дверях.

- Уехал! - объявил он с порога. - Бульчу уехал! Кино кончилось, он и...

- Догоним! - Савчук вскочил, опрокинув стул.

- Не догоните, - успокоительно сказал Аксенов. - У Бульчу лучшие олени на Таймыре. Эх, жаль, упустили его!.. Теперь по бригадам пойдет кружить, рассказывать родичам о кино. Где родичи у него?