Леонид Платов - Страна Семи Трав (Повести о Ветлугине - 2)

Лиза и Савчук присоединились к нам.

- Странно! - сказал Савчук, хмурясь. - Кто бы это мог быть?

- Нганасаны? - предположила Лиза. - Неужели они догнали нас?

- Вот еще! Подошли бы открыто. Нганасаны - друзья. Зачем им лапы медведя?

- Значит, враги?

- Надо думать, враги.

- Кто же это?

Мы молчали. Судя по выражению лиц моих спутников, ответ вертелся у них на языке.

- Каменные люди, - вполголоса сказал Бульчу и, втянув голову в плечи, оглянулся. Мы тоже оглянулись.

Пейзаж удивительным образом изменился вокруг. Он выглядел совсем иным, чем пять минут назад.

Так же сверкала на солнце река. Так же теснились к воде спокойные серые скалы. Но мы знали теперь, что это кажущееся спокойствие. Всюду могли скрываться соглядатаи. Они могли сидеть, пригнувшись, за тем вон большим камнем, похожим на жабу, могли лежать в той вон ложбинке, заросшей незабудками, сосредоточенные и тихие, не выдавая себя ничем, как умеют только первобытные люди.

Я почувствовал странную скованность движений.

Ощущение, надо признаться, было неприятным. Словно бы со всех концов поляны протянулось и скрестилось на мне множество настороженных угрюмых взглядов, липких, как паутина. Спускаясь к воде, чтобы наполнить котелок (сегодня была моя очередь готовить завтрак), я даже споткнулся.

Позавтракали мы быстрее обычного, перебрасываясь короткими фразами во время еды. Все было ясно: нас встретило сторожевое охранение "детей солнца" и теперь следовало за нами вдоль Реки Тайн.

Быть может, и пропажа лодки не была случайностью? Быть может, зря мы обвинили Савчука в рассеянности - лодку уволокли лазутчики "детей солнца", чтобы затруднить наше путешествие?

Лиза призналась, что с первых же часов пребывания на реке ей стало не по себе.

- Трудно даже объяснить, товарищи, - говорила она, зябко поводя плечами, то и дело оглядываясь. - Будто вошла в темную комнату, а там кто-то есть. Не вижу его, но знаю: есть!

- Ты просто восприимчивее нас с Владимиром Осиповичем, - заметил я.

- Понимаете: будто кто-то стоит в углу, прижавшись к стене, и ждет. Если протяну руку или шагну в темноту, то...

- Но мы все-таки шагнем в темноту! - решительно сказал Савчук, вставая. - Нам не остается ничего другого, товарищи. Надеюсь, что "дети солнца" догадаются по нашему поведению, что мы идем к ним с самыми мирными намерениями.

Я все же настоял на том, чтобы нести по ночам вахту: надо было оградить себя от неожиданностей.

И снова река плавно изгибается впереди. Она то разливается светлым широким плесом, то превращается в сумрачный узкий коридор. Очень тихо. Слышно только, как падают брызги с мерно поднимающихся и опускающихся весел да булькает под днищем вода.

А рядом бегут тени. Быть может, это просто тени от проплывающих в небе облаков. Не хочу думать об этом и не смотрю по сторонам, - не приходится зевать на бурной горной реке. Но все время помню о том, что нашу лодку сопровождают по берегу бесшумные, быстрые тени...

3. "КАБИНЕТНЫЙ УЧЕНЫЙ"

- Далеко ли до оазиса? - спросил я Бульчу на очередном привале.

- Недалеко. Совсем недалеко. Близко. - Бульчу подумал, посмотрел на скалы, прикинул в уме. - Еще пять, шесть, семь дней! - объявил он.

Лицо мое, по-видимому, выразило неудовольствие, потому что проводник поспешил добавить:

- Отмель еще ближе.

- Какая отмель?

- Забыл уже? Где плавника много.

Бульчу не обманул. На исходе дня за поворотом блеснула песчаная отмель. На ней лежали большие груды плавника.

Я поспешил подгрести к берегу. Все участники экспедиции выскочили на песок.

Тут были сосны, ели, лиственницы и березы. Деревья лежали вповалку, одно на другом. По-видимому, весной в период высокой воды их приносило сверху, с гор. Часть деревьев прорывалась в озеро, часть спотыкалась о порожек, об отмель и застревала тут. Вверх торчали обломанные ветви, судорожно изогнутые корни.

Мы были потрясены. Похоже было, что лес, к которому плыли по реке, сам двинулся нам навстречу. Сейчас уже нельзя было сомневаться в существовании оазиса.

Каждый по-разному реагировал на удивительную находку. Бульчу стоял в горделивой позе, опершись на весло, нетерпеливо ожидая похвалы. Лиза суетливо перебегала от ствола к стволу, трогала их, поглаживала шершавую кору, словно бы не доверяла своим глазам.

Савчук поскользнулся и чуть было не упал, заглядевшись на плавник. Я поддержал его под локоть.

- Не приходится обижаться. Оазис выслал навстречу своих представителей, - пошутил я, чтобы разрядить нервное напряжение.

Вытащив на берег лодку и оставив Лизу для ее охраны, я, Савчук и Бульчу двинулись пешком вдоль отмели.

Мы самым тщательным образом осматривали деревья, переворачивали стволы, оглядывали их снизу, сверху, с боков. Прошло полчаса. Метка - три точки, три тире, три точки - не находилась.

- Уверены в том, что есть письмо от Петра Ариановича? - спросил я Савчука.

- Не уверен. Предполагаю. - Савчук выпрямился, стоя среди стволов. Вероятно, Ветлугин послал по реке много писем - во всяком случае, несколько. Часть из них прорвалась в Карское море. На одно письмо наткнулся ваш торопыга Звонков. Да, да, знаю: очень нам помог! Не умаляю его заслуг! Но ведь были, наверно, стволы, которым не удалось прорваться. Они так и остались лежать здесь, на отмели.

- Письма до востребования?

- Пусть так. До востребования.

Мы с новой энергией возобновили поиски.

Мне показалось странным, что Бульчу отделился от нас и ходит по самому краю берега, то и дело опуская в воду весло.

Вскоре он издал торжествующий возглас. Мы подбежали к нему. Меченый плавник "ошвартовался" в маленькой песчаной бухточке, в том месте, где река делала крутой поворот. Дерево лежало на золотистом дне, запутавшись в водорослях и чуть покачиваясь, как дремлющее диковинное животное. Когда оно поворачивалось к нам боком, явственно видна была метка, при виде которой быстрее забилось сердце: три точки, три тире, три точки графическое изображение сигнала бедствия!

- Поглядите-ка, сигнал SOS! - вскричал Савчук.

Когда мы подвели под плавник петлю и осторожно вытащили его из воды, оказалось, что это расщепленный, измочаленный ствол, почти лишенный веток, судя по описанию, сделанному Андреем, родной брат того плавника, что замешался в стайку гидрографических буев в Карском море.

Но младший или старший брат? Иначе говоря, отправленный раньше или позже "карского плавника"?

Сейчас нам предстояло узнать это...

Дерево, как я и ожидал, было повреждено в нескольких местах, красная и черная краска почти начисто стерлась. Видимо, ему изрядно досталось в пути: и на брюхе пришлось проползать по мелководью, и между камнями продираться. Об этом свидетельствовали многочисленные белые шрамы и ссадины на стволе.