Пётр Толочко - Власть в Древней Руси. X–XIII века

В летописи княжеские хозяйства-вотчины получили название «жизнь». Рассказывая о разграблении княжеских дворов в Игоревом сельце и Путивле, летописец уточняет, что пострадали не все села, но только княжеские. « А жизнь есмы его(Игоря — П.Т. ) взяли, а имѣнье его раздѣлилѣ». [52] ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 347. В послании к князьям Давыдовичам Святослав Ольгович жаловался, что они « се еста землю мою повоевали, а стада моя и брата моего заяли, жита пожьгли и всю жизнь погубила еста». [53] Там же. — Стб. 332. В 1148 г. аналогичная ситуация имела место с имениями черниговских князей в окрестностях Чернигова и Любеча, подвергшимися разграблению воями Изяслава Мстиславича. « Нача Изяславъ молвити: „Се есмы села их пожгли вся и жизнь их всю, и они к намъ не выидуть, а поидемъ к Любчю, идеже их есть вся жизнь“». [54] Там же. — Стб. 361. О том, что представляла собой «вся жизнь» волынского князя Ярополка Изяславича узнаем из статьи 1158 г. Ипатьевской летописи. « Они ко Ярополкъ вда всю жизнь свою(Печерскому монастырю — П.Т. ), Небльскую волость, и Дерьвьскую, и Лучьскую, и около Киева». [55] Там же. — Стб. 492. О «всей жизни» князя Рогволода Борисовича говорится в статье 1159 г. Полочане, решив отступиться от Ростислава Глебовича, тайно послали приглашение занять полоцкий стол друцкому князю. При этом, повинились за то, что раньше изгнали его и разграбили именья. « Оже въстахомъ на тя без вины, и жизнь твою всю разограбихомъ». [56] Там же. — Стб. 494.

Кроме собственных хозяйств, князья, являясь верховными собственниками земли, имели право на определенную долю прибавочного продукта из подвластной территории, который изымался через систему податей. Зная все это, как-то даже неудобно всерьез рассуждать на тему социального статуса княжеской власти в X–XIII вв. И при очень большом желании обнаружить ее общинный характер невозможно.

По мнению ряда историков, князь в Киевской Руси, несмотря на значительный общественный вес, все же не стал подлинным государем. Этому, будто бы, воспрепятствовала самодеятельность народных общин. К сожалению, в этих общих утверждениях осталось необъясненным, что такое «подлинный государь», а также что понимать под «самодеятельностью народных общин». Согласно И. Я. Фроянову, она проявлялась в том, что князь, приезжая в ту или иную волость, должен был входить в соглашение с вечевой общиной и принимать выдвигаемые ею условия, ставившие его в определенные рамки. В ряде своих работ он распространил эту «самодеятельность» даже на право избирать князей. [57] Фроянов И. Я. Киевская Русь. — С. 43.

Если руководствоваться мерой влияния общины на княжескую власть, тогда окажется, что князья X — первой половины XI вв. были более подлинными государями, чем князья последующих времен. Всех их сажал на столы великий киевский князь, ни в какие договорные отношения с общиной они не входили, а следовательно и не были стеснены ее условиями.

Но ведь и во второй половине XI — начале XIII вв. ситуация с вокняжениями не была принципиально иной. Князья не просто приезжали в ту или иную волость или избирались ее общиной, а ставились великим киевским князем, занимали столы по принципу старшинства, вотчинного права, утверждались на них посредством силового захвата. И реже всего по приглашению. Так называемая вечевая община, могла оказывать на это лишь косвенное влияние. На народных собраниях эти вопросы не обсуждались, и никакие ряды-договоры о занятии столов не составлялись. Тем более между вечевой общиной и князьями. Ни одного такого договора древнерусская общественно-политическая жизнь и не знает. [58] По предположению М. А. Дьяконова, ряды князя с дружиною или городской общиною заключались устно. (Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб. 1912. — С. 31. Старейший ряд, дошедший до нас в письменной форме, Ярослава Ярославича с новгородцами, датируется 1264–1265 гг.

Историки, настаивавшие на практике рядов, как правило, ссылаются на фразу в рассказе о призвании варяжских князей, — « поищемъ сами в собѣ князя, иже бы володѣлъ нами и рядилъ по ряду, по праву», [59] ПСРЛ. Т. 2. — С. 14. — в которой ничего о договоре не сказано. В переводе на современный язык фраза может означать: «Управлять по закону, по праву», м.б. по справедливости, а не по какому-то специальному соглашению. К тому же, в ней ничего не говорится, что решение это принимало народное собрание. И. Я. Фроянов, утверждая это, ссылается, в том числе, и на В. Т. Пашуто, но совершенно некорректно, поскольку последний склонялся к противоположному выводу. «Призванный князь, выражая волю местной знати, „рядил по ряду, по праву“. Право это порождено частной собственностью, феодальной по своей социальной природе». [60] Пашуто В. Т. Общественно-политический строй Древнерусского государства // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. — С. 36.

Для XII в. в качестве примеров практики договорных отношений князя и вечевой общины приводятся свидетельства летописи о киевских княжениях Ростислава Мстиславича и Мстислава Изяславича. В первом случае речь идет не о договоре между князем и городом вообще, а лишь о заручительстве поддержкой киевлян для осуществления похода на Чернигов. Против него были мужи Ростиславли, которые и посоветовали князю обратиться за поддержкой к киевлянам. « А ты ся еси еще с людьми Киевѣ не утвердилъ». [61] ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 474. С какими людьми в Киеве должен был утвердиться Ростислав, в летописи ничего не сказано.

Во втором — свидетельство летописи более конкретное. Мстислав Изяславич, вступив в Киев, « възма рядъ съ братьею и съ дружиною и с кияны». [62] Там же. — Стб. 534. Как видим, «кияне» здесь стоят в одном ряду с князьями Владимиром Мстиславичем, Рюриком и Давыдом Ростиславичами, а также с дружиной, что свидетельствует о каком-то общем соглашении-ряде. К тому же, под «киянами» здесь следует понимать не все народонаселение Киева, а его лучших представителей, которые вместе с князьями-братьями приглашали Мстислава занять Киев.

Ситуация практически повторилась в 1172 г. при новом занятии Киева Мстиславом Изяславичем. На этот раз в Киев его никто не приглашал. Он, как пишет летописец, пошел туда ратью, заручившись поддержкой брата Ярослава, Святополка Юрьевича, Святослава Всеволодовича и «галичан». Как ив 1169 г., путь его пролегал через черноклобукское Поросье, где его силы пополнились дружинами берендеев и торков. Заняв Киев, Мстислав « взъма рядъ съ братьею, и съ дружиною, и с Кианы». [63] Там же. — Стб. 534.