Френсис Йейтс - Искусство памяти

Последняя книга Бруно о памяти была и последней опубликованной его работой перед возвращением в Италию, заточением и неизбежно последовавшей смертью на костре. Приглашение из Венеции, которое он получил от человека, желавшего обучаться его секретам памяти, ускорило это возвращение. Следовательно, здесь Бруно в последний раз рассказывает о секретах памяти. Книга названа De imaginum signorum et idearum compositione , [717] 717 Op. lat., II (III), p. 85 ff. Cf. G.B. and H.T., p. 325 ff. в дальнейшем мы условимся обозначать ее как "Образы". Опубликована она была во Франкфурте, однако написана, вероятно, в Швейцарии, неподалеку от Цюриха, в замке Иоганна Генриха Хайнцеля, оккультиста и алхимика, у которого Бруно остановился и которому посвящена работа.

В книге три части. В третьей и последней содержится "Тридцать Печатей". Как и в "Печатях", опубликованных восемью годами ранее в Англии, здесь Бруно перебирает различные типы систем оккультной памяти. Большинство из них — те же самые, что и в английских "Печатях", носят те же названия, но немецкие "Печати", если это только возможно, еще более темны и непроницаемы. Некоторые из них описаны в стихах на латыни, и здесь встречаются переклички с незадолго перед тем опубликованными во Франкфурте латинскими поэмами. [718] 718 De immenso, innumerabilibus et infigurabilibus; De triplici minimo et mensura; De monade numero et figura. Образы этих стихотворных произведений имеют слишком сложную связь с "Изваяниями" и "Образами", чтобы рассматривать ее здесь. В позднейших "Печатях" присутствуют новые разработки, особенно при построении псевдо-математической, или "матетической" системы мест. Основное отличие немецких "Печатей" от английских в том, что они не приводят к "Печати Печатей", возвещающей о религии Любви, Искусства, Матезиса и Магии. По-видимому, только в Англии Бруно так открыто говорил об этом в печатной работе.

"Тридцать Печатей" и поэма, опубликованная в Германии, составляют ту действенную точку, с которой следует начинать исследование влияния Бруно в Германии, точно так же как английские "Печати" и тесно связанные с ними "Итальянские диалоги" организуют аналогичный центр. Моя книга в основном посвящена деятельности Бруно в Англии и последствий его пребывания там, поэтому я не буду здесь подробно останавливаться на "Тридцати Печатях" из третьей части "Образов". Несколько слов, впрочем, следует сказать о первых двух частях этой книги, где Бруно вновь берется за свою извечную проблему образов и представляет новую систему памяти.

В первой части рассказывается об искусстве памяти, в котором (как и в искусствах "Теней" и "Цирцеи", причем последнее перенесено в "Печати") Бруно воспроизводит правила Ad Herennium , но в еще более таинственной форме, чем прежде. Кроме того, здесь он говорит не об искусстве, а о методе. "Мы устанавливаем метод не относительно вещей, но относительно значения вещей". [719] 719 Op. lat., II (III), p. 95. Начинает он с правил образов: приводятся различные способы конструирования образов; образы вещей и образы слов должны быть живыми, броскими, вызывать эмоциональные аффекты, чтобы они могли проникнуть в сокровищницу памяти. [720] 720 Ibid., р. 121. Упоминаются египетские и халдейские таинства, однако за всем многословием отчетливо просматривается структура трактата о памяти. Я думаю, что по большей части он основывается на трактатах Ромберха. Когда в главе об "образах слов" Бруно утверждает, что буква Оможет быть представлена сферой, буква А— лестницей или циркулем, I— колонной, [721] 721 Ibid., р. 113. он попросту описывает словами один из наглядных алфавитов Ромберха.

Затем он переходит к правилам мест (это неверный порядок, правила мест должны идти первыми) и тут ткань трактата также явно прослеживается. Неожиданно его речь прерывается стихотворением на латыни, которое звучит само по себе весьма впечатляюще, но истолковать которое нам помогает Ромберх.

Что это может значит? Это правило, гласящее, что loci памяти не должны быть ни слишком велики, ни слишком малы, а последние две строки заключают в себе совет Ромберха: место памяти должно быть не выше и не шире, чем человек может достать руками, правило, которое Ромберх иллюстрирует (см. рис. 3).

В комплексе с искусством памяти в первой части "Образов" Бруно обрисовывает ужасающе сложную архитектурную систему памяти. Говоря "архитектурная", я имею в виду, что в этой системе применяется последовательность комнат памяти, в каждой из которых должны располагаться памятные образы. Архитектурная форма обычна для классических искусств, но Бруно задействует ее совершенно необычным способом — комнаты располагаются по законам магической геометрии, а первоимпульс система получает свыше. В ней двадцать четыре "атрия", в каждом — по девять мест, в которых размещены девять образов. Девять отделов атрия проиллюстрированы на страницах текста диаграммами. В системе также пятнадцать "полей", каждое из которых делится на девять мест, и тридцать покоев ( cubicles ), что вводит эту систему в круг одержимости "тридцаткой".

Каждому надлежит твердо усвоить себе ту основную идею, что все в этом нижнем мире может и должно быть запоминаемо с помощью образов представляемых здесь атриев, полей и покоев. Сюда следует поместить весь физический мир, все растения, камни, металлы, животных, птиц и т. д. (Бруно прибегает к своим энциклопедическим классификациям по алфавитным перечням, которые можно отыскать в книгах о памяти.) То же касается всякого искусства, науки, изобретения, известных людям, и всякой человеческой деятельности. Бруно заявляет, что те атрии и поля, которые он учит возводить, вместят в себя всякую вещь, какую только можно выразить словом, познать или вообразить.

Нелегкая задача! Но мы уже сталкивались с подобной. Эта энциклопедическая система сходна с системой "Теней", где все содержимое мира, все известные человеку искусства и науки должны располагаться на кругах, объемлющих центральный круг небесных образов. Ни я, ни читатель — не маги, но и нам, на худой конец, дано постичь общую идею: весь материал, который в системе "Теней" располагался на кругах изобретателей и на остальных, объемлющих центральный магический круг образов, теперь распределяется по комнатам памяти. Архитектурные "Печати" наполнены соответствиями, ассоциативными порядками, как мнемоническими, так и астральными.

Но где же небесная система, благодаря которой только и может заработать энциклопедическая система памяти? О ней рассказывается во второй части "Образов".