И. Василевский - Романовы

К этому же способу обратился после отказа датского короля и Михаил Романов. В Кремль, откуда так недавно были изгнаны поляки, навезли со всех концов России молодых девушек, самых красивых, каких только удалось найти в боярских хоромах, мужицких хижинах и даже в монастырях. Придворные боярыни получили приказание внимательно и подробно осмотреть всех прибывших на этот своеобразный конкурс. По указаниям историков, предварительный осмотр производился весьма строго, тщательно и подробно и «от расследования не ускользали самые сокровенные части тела».

Впрочем, как заботливо ни отнеслись к делу, без крупных скандалов все же не обошлось. Избрать самую красивую, дородную и здоровую жену, «способную стать утехой господину своему», — дело и вообще нелегкое, а при дворе особенно. Какая густая сеть интриг, доносов, взаимного подсиживания и всяческих хитростей, до отравления включительно, разыгралась между боярскими родами, каждый из которых мечтал провести на трон свою представительницу!

Эти осложнения до такой степени вошли в нравы, что избранную сразу же отделили от всех остальных, перевели «наверх», то есть в теремные хоромы цариц, чтобы застраховать невесту от злоумышлений со стороны конкурирующих бояр.

Но и эти меры не помогают. Михаилу приглянулась больше всех Марья, дочь дворянина Ивана Хлопова. Эту Марью немедленно после царского выбора переименовали в Анастасию (очевидно, это имя считалось поэтичнее) и взяли «наверх». Уже ей дворовые люди «крест целовали», уже было велено оказывать ей почести. Но бояре, недовольные возвышением неведомых Хлоповых, продолжают плести свои интриги. Больше всех усердствуют могущественные Салтыковы. Они долго и упорно нашептывают матери государя, что невеста-де негодна. И характер у нее плохой, и здоровье непрочное.

Но Михаил успел влюбиться. Разлучить его с невестой оказывается трудно. Тогда в кушанье невесты что-то подмешивают. У нее делаются постоянные рвоты. И вот уже родным невесты предъявлено суровое обвинение в государственном преступлении: они, мол, осмелились скрывать неизлечимую болезнь невесты.

Правда, некий иноземец-доктор по имени Валентин объявляет, что у больной расстройство желудка, уверяет, что болезнь вполне излечима, что «плоду и чадородию от того порухи не бывает». Царскую невесту лечат, дают ей пить святую воду с мощей и какую-то особую водку, настоенную на камне «безуй». Но Салтыковы не желают дожидаться результатов лечения. Они торопятся созвать особый сбор из бояр для обсуждения дела. Уже вынесено постановление, что невеста государева Марья Хлопова «к царской радости непрочна, а посему женою царя быть не может».

Михаил пробует было заступиться за невесту, которую уже успел полюбить «вечной любовью еще с прошлой пятницы», но помочь делу не умеет. Мать Михаила, подученная Салтыковыми, торжественно заявляет, что ежели сын на этой невесте женится, ноги ее во дворце не будет.

Бесхарактерный, безвольный, туповатый Михаил испуган. О браке с понравившейся ему девушкой больше нет и речи. Невесту вместе со всеми родными выгоняют из терема царского и высылают с отцом и прочими Хлоповыми в далекий Тобольск. Царской невесте, только что жившей в пышной роскоши дворца, в Тобольске предписано выдавать скудное содержание в размере 10 денег (5 копеек) в день.

Вскоре после того как Филарет, отец Михаила, был отпущен поляками, дело об отравлении, о порче царской невесты раскрылось. Происки Салтыковых выяснились, и тогда уже сами Салтыковы отправились в ссылку.

Приободрившийся было Михаил попытался заявить о своем желании жениться на прежней невесте. Но Филарет честолюбив. Он все еще мечтает женить сына на польской или датской принцессе. Только окончательно убедившись, что ни датчане, ни поляки этого не хотят и категорически отказываются от этой чести, Филарет решает махнуть рукой и предоставляет сыну жениться на ком угодно.

Сосланная в 1616 году, Марья Хлопова в 1622 году выписывается назад. Но ехидная старушонка Марфа снова впутывается в дело.

— Жива быть не хочу, ежели не по-моему будет. Одного часа не останусь!

Бесхарактерный Михаил вторично отступает. В грамоте от ноября 1623 года торжественно объявляет Ивану Хлопову, что «великий государь дочь его взять в супруги не соизволил». Бедную Анастасию снова переименовывают в Марфу и приказывают ей жить безвыездно в Нижнем, а отца ссылают в его коломенскую вотчину. По некоторым источникам, даже Филарет укорял сына за малодушие, проявленное им в деле Хлоповой.

«Благочестивая инокиня» не довольствуется, однако, тем, что разлучила сына с той невестой, которая ему понравилась. Она требует, чтобы Михаил женился на выбранной им невесте. Михаил идет и на это. В 1624 году он женится по выбору матери на княжне Марии Долгоруковой. Михаил терпеть не может своей невесты и даже не скрывает этого. Но инокиня Марфа торжествует полную победу.

Свадьба Михаила Федоровича была отпразднована пышно. Ложе для новобрачных, по древнему обычаю, устраивалось на снопах, причем «от дурного глаза» полагалось, чтобы число снопов было 27. Сверху снопов укладывался ковер, а на него перина. По свидетельству летописца, на свадьбе Михаила Федоровича (гулять, так гулять) было положено семь перин, положенных одна на другую. Как взбирались молодые на этот своеобразный эшафот, летописец не сообщает.

По ритуалу новобрачная должна была ждать в Грановитой палате. Когда все было подготовлено к встрече, послали за венценосным женихом, призывая его особой формулой: «Государь, царь и великий князь Всея Руси! Время тебе, государю, к своему делу идти». По обряду один из гостей должен был во время свадьбы подойти к новобрачным в вывороченном шерстью наверх тулупе и пожелать невесте столько детей, сколько шерстинок в тулупе. Норма, вероятно, несколько преувеличенная.

Характерной чертой свадеб того времени надо признать обряд, по которому после обмена кольцами отец невесты ударял ее плетью и передавал дочь жениху вместе с плеткой. Особые 20 человек боярских детей должны были наблюдать, чтобы никто не смел «перейти пути» жениху и невесте.

В день свадьбы новобрачным есть не давали. Только после того, как в ответ на особый запрос отведенные в свой покой молодые отвечали, что все «в добром здравии», им позволялось съесть особую курицу, обернутую в скатерть и загодя отнесенную в сенник.

Оставим в стороне щекотливые подробности о доказательстве целомудрия новобрачной, на которых подробно останавливается летописец.

Торжественно завершается обряд «раскрывания» царицы.

Раздвигается покров, заслонявший молодую женщину от царя, и на этот момент присутствующие могут увидеть царицу.