Виктор Мануйлов - Иду на вы!

– Цо-бе-еее!

Работа продолжилась. А южнее того места, куда закатывалось на отдых Хорс-Солнце, с полудня начали громоздиться высокие облака, сияя белыми верхушками. Похоже, жрецы старались не зря: Сварог, бог Неба, внял их молениям и пробудил Перуна-Громовержца и Дажьбога, разленившихся от долгого безделья. Не исключено, что и бог ромеев услышал молитвы греческих попов: дело-то святое, общее, а не просто так.

Как бы там ни было, а все обряды, освященные веками, Светозар перед пахотой и севом озимой ржи выполнил загодя. На прошлой неделе, едва народился тонкий серпик месяца, ночью привел на сжатое поле, покрытое колючей стерней, свою жену, наломал березовых веток с еще зеленой листвой, уложил их рядом с пучком оставленных жницами колосьев, заплетенными в косу и украшенными красными лентами в знак благодарности за нынешний урожай. Бросив на ветки волчью шкуру, повалил на нее жену, но не грубо, а аккуратно, подготавливая ее к совокуплению проявлением мужской силы, чтобы, если жена понесет, быть уверенным, что и поле, которое предстояло вспахать и засеять на зиму, тоже совокупившись с ним, с ратаем, с помощью орала, понесет и родит в свой черед тучный колос, наполненный полноценными зернами.

Он, Светозар, сделал все, что надо. И не он один: со всех сторон доносились до него то треск ломаемых веток, то стоны баб, молодых и не очень, рожавших и только собиравшихся родить, и не потому, что не могут не стонать, принимая в свое лоно мужское начало, а потому, что стонать надо обязательно, ибо не бывает так, чтобы одно поле дало урожай, а остальные остались с пустым колосом. Или наоборот. Поэтому чем больше людей обращается к богам, чем громче стонут бабы, тем больше уверенности, что их услышат на небесах.

Потом сидели на волчьей шкуре и ели яйца с ситным хлебом – завершающая часть ритуала, – молча следили за падающими звездами, загадывая желания. И лишь когда на востоке проклюнулась малиновая заря, потянулись парочки в посад тихими тенями, исполнившими свой долг перед природой и богами.

И вот теперь, после долгих трудов подходила к концу земледельческая пора. Останется убрать репу, морковь да капусту. Молодые затем обшарят леса в поисках грибов и ягод, отвезет Светозар в Киев положенную княжескую подать, после чего всю зиму можно сидеть на печи и есть калачи.

Светозар с удовлетворением оглядел свое поле, вздохнул полной грудью: осталось-то всего ничего – десятка два борозд – до дождя вполне управятся. И цепочка, состоящая из людей и быков, продолжила свой вековечный путь, следуя за Солнцем в его неизменном, освещенном богами движении. Шуршала земля, отваливаемая оралом, и ложилась в соседнюю борозду, накрывая брошенное в нее зерно; с треском рвались засохшие стерневые корешки; ходили за ратаями грачи, перелетая с места на место, выклевывая червей и прочую живность, прячущуюся в земле; в соседней рощице шумели малые птахи, собираясь в стаи и готовясь к перелету в полуденные страны.

Неожиданно для сей поздней поры глухим ворчанием дала о себе знать надвигающаяся туча. «Быть теплой осени, – подумал Светозар. – Может, надо бы попозже сеять жито, а то, не дай то боги, выгонит в трубку – пропал урожай. Опять же, если глянуть с другой стороны, желудей сей год много уродило – быть лютой зиме. Вот и поди знай, что боги удумали».

Он шумно выдохнул воздух и еще крепче налег на чапиги.

Упали первые капли дождя. Зашуршало по сухой листве.

– Цоб, дохлятины! – крикнул Светозар, хлестнув прутом волов.

В княжеских палатах суматоха: рабы и рабыни, прибираясь, мечутся из одной палаты в другую, с важными лицами снуют отроки и отроковицы. Княгиня Ольга, только что вернувшаяся с богослужения из Никольской церкви, сидит на своей половине, слушает прискакавшего вестника от пограничных торков, кочующих в южных пределах Руси: в Киев едет великое посольство каганбека Хазарского.

– А с ним воев, матушка-княгиня, не мене тысячи, а телег – сто, а верблюдов – два ста, а рабов, черных лицом и телом, опять же два ста, а самого посла царя козарского несут в шатре из китайской поволоки, музыканты едут на ослах и дуют в дудки, бьют в бубны, бренчат на лютнях. Через два дня будут в Киеве, матушка-княгиня, – говорил и низко кланялся бритоголовый торк, и кожаные штаны его, и зипун – все мехом внутрь, скрипели и шуршали после каждого поклона, распространяя вонь ни разу не мытого тела.

Но княгиня Ольга и бровью не повела, зная, что торкам боги их запретили мыться, чтобы дух предков не покидал их ни днем, ни ночью. Она благосклонно выслушала вестника, велела одарить его саблей булатною и портами новыми, накормить, выводить его коня и отпустить восвояси.

Хотя время еще есть для подобающей встречи посольства, а более для того, чтобы скрыть приготовления к предстоящему походу на Итиль, однако за князем Святославом, с утра ушедшим на Днепр тянуть неводом белорыбицу, послали отрока. Послано и за ближайшими советниками, в том числе и за хорезмийцами Исфендиаром и Ростемом, мудрейшими из близких княгине людей. С ними она почти двадцать лет назад, после гибели мужа, ездила в Царьград (Константинополь, ныне Стамбул) к кесарю ромеев Константину Багрянородному. Искушенные в посольских делах хорезмийцы много пользы принесли Руси своими советами, их подписи, в числе других, стоят под договором между Русью и империей ромеев. Однако подписи подписями, а дела делами. А дел со стороны Византии пока не видно. Правда, прислали золота и оружия, но не так уж много, чтобы собрать большое войско. Но и об этой помощи приходится помалкивать, чтобы не прознали в Итиле и не упредили поход против Хазарии своим походом против Руси. А несколько тысяч ромейских воев, опытных и умелых, князю Святославу не помешали бы. Но у Византии столько врагов, что ей самой едва удается от них отбиваться. И один из самых главных – иудейская Хазария, вербующая против нее рати, дающая деньги и оружие. Даже магометанам, своим заклятым врагам. Воевать чужими руками – давнишний обычай иудеев. И в этом своем устремлении они не знают себе равных. А Руси с Византией делить нечего. И враги у них общие. Вряд ли Царьград найдет себе более преданных друзей и союзников.

Так зачем едет в Киев посольство каганбека Хазарского? Что как пронюхали в Итиле о подготовке похода русов на Хазарию? Не иначе как остались в Киеве соглядатаи каганбека Хазарского.

И княгиня прижала руки к груди: так вдруг заныло сердце, растревожилось и за сына своего, и за внуков. Может, зря поторопились с отъездом снохи с внуками из Невогорода? Все-таки на севере надежнее. В крайнем случае, если случится неудача с походом на хазар, можно отступить в Швецию или в Данию, где сидят королями ее, Ольги, родственники. Давно оттуда не было вестей. Да и то сказать: как ушли ее родители в Русию еще в прошлом веке искать лучшей доли, так с тех пор и служат здесь, и живут, язык свой позабыли, восприняли от славян их обычаи, разве что дали им новое имя – русь. Многие из ее родственников пали в сражениях на чужой земле, женщины вышли замуж за первейших людей разных племен, обитающих в северных землях, мужи взяли себе в жены иноплеменниц. Что ж, прошлое есть прошлое, и ничего ее, княгиню Киевскую, с ним не связывает, кроме мифов и легенд, передаваемых от родителей к детям. Да и те уже помнятся смутно, затягиваемые повседневными заботами и тревогами. Вот и сыну они дали русское имя Святослав, и внукам своим. Кроме одного: Олега – в память деда, погибшего в чужой стороне.