Майкл Бейджент - Мессианское наследие

Во всех четырех Евангелиях важное место занимает Тайная вечеря. И во всех четырех Евангелиях Иисус публично объявляет всем присутствующим о том, что Он будет предан одним из них, ибо «настало время», ибо «час его близок» и, что самое главное, «да сбудется пророчество». В Евангелиях от Марка и Луки предатель на Тайной вечере не назван прямо, по имени. У Матфея же и Иоанна его имя названо. Так, например, у Матфея Иуда перед лицом всех апостолов тоже вопрошает: «Не я ли, Господи?», и Иисус отвечает ему утвердительно. В Евангелии от Иоанна Иисус, отвечая на вопрос о том, кто именно предаст Его, говорит: «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам» (Ин. 13,26). И, обмакнув кусок, подал его Иуде (Ин. 13,26), сказав: «что делаешь, делай быстрее» (Ин. 13, 27). Затем в Евангелии от Иоанна, без всякой связи с предыдущим контекстом, говорится, что «никто из возлежащих не понял» (Ин. 13,28), к чему Иисус сказал это Иуде.

Это описание Тайной вечери неизбежно выдвигает целый ряд вопросов. Если Иуда совершенно открыто был назван предателем, почему ему было позволено покинуть Сионскую горницу и поспешить на предательство? Почему его не удержал ну хотя бы тот же Симон Петр, который, как сказано вскоре после этого, был не только вооружен, но и настроен весьма решительно, напав на слугу первосвященника? Почему не были приняты Другие меры предосторожности?

Ответ на этот вопрос заключается в том, что миссия Иуды Искариота… была необходима для осуществления плана во всей его полноте. Как сказано у Матфея, «сие же все было, да сбудутся писания пророков» (Мф. 26,56). И далее, в следующей главе, читаем: «Тогда сбылось реченное чрез пророка Иеремию, который говорит: «и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля» (Мф. 27, 9).

Таким образом, нельзя утверждать, что Иуда предал Иисуса. Напротив, он был выбран Самим Иисусом, по-видимому, исходя из особых соображений, чтобы исполнить это малопочетное поручение, после чего драма Страстей Господних смогла свершиться в полном соответствии с ветхозаветными пророчествами. И когда Иисус, обмакнув кусок, подал его Иуде, Он тем самым подал ему знак и возложил на него поручение. Это весьма напоминает выбор по жребию, за тем, однако, исключением, что все роли в этой драме, по-видимому, были расписаны заранее. И когда Иисус приказывает Иуде поспешить («что делаешь, делай быстрее»), Он не констатирует безнадежность ситуации, а дает Искариоту четкие указания.

При внимательном чтении описания Тайной вечери бросается в глаза одна важная деталь. Между Иисусом и Иудой явно имела место тайная договоренность. Без такой договоренности акт «предательства» был бы попросту невозможен. Со стороны Иисуса здесь имела место твердая решимость, а не просто готовность быть преданным. Короче говоря, вся задуманная акция была тщательно спланирована, даже несмотря на то, что прочие ученики не были посвящены во все детали сговора. Видимо, в этом деле доверием Иисуса пользовался только Иуда.

Обреченный на несмываемый позор и преданный проклятию всеми последующими поколениями, Иуда на самом деле скорее такой же мученик — по-своему, разумеется, — как и Сам Иисус. По мнению греческого писателя Никоса Казанзакиса, роль Иуды была невероятно трудной. В романе «Последнее искушение» незадолго перед Тайной вечерей между Иисусом и Иудой происходит следующий тайный диалог:

— Мне очень жаль, Иуда, брат мой, — проговорил Иисус, — но это необходимо.

— Я уже спрашивал тебя, равви: неужели нет другого пути?

— Увы, нет, Иуда, брат мой. Я тоже предпочел бы иной выбор. Я тоже надеялся и ждал вплоть до этого мгновения, но тщетно. Нет, другого пути не существует. Конец мира близок. Мир, это царство дьявола, скоро будет уничтожен, и на смену ему придет Царствие Небесное. Я должен принести его. Как? Пройдя через смерть. Другого пути нет. Не бойся, Иуда, брат мой. В третий день я воскресну.

— Ты говоришь так только для того, чтобы успокоить меня и заставить со спокойным сердцем предать тебя. Ты говоришь, что я терпелив, но говоришь это ради того, чтобы придать мне силы. Нет, чем ближе мы к этой минуте-нет, равви, я не смогу этого выдержать!

— Сможешь, Иуда, брат мой. Бог да придаст тебе сил, которых тебе недостает, ибо это необходимо. Мне необходимо быть убитым, а тебе — предать меня. Мы вдвоем должны спаси мир. Помоги же мне.

Иуда опустил голову. Через минуту он спросил:

— А если бы тебе пришлось предать своего учителя, ты смог бы это сделать?

Иисус надолго задумался. Наконец, он ответил: — Нет, боюсь, что не смог бы. Вот почему Бог сжалился надо мной и поручил мне более легкое дело — быть распятым.

Этот диалог, разумеется, вымышлен от начала до конца. Тем не менее совершенно ясно, что нечто похожее на этот диалог, приводимый Казанзакисом, действительно имело место. Комментаторы Нового Завета давно поняли, насколько важен, можно сказать — жизненно необходим был Иуда для выполнения миссии Иисуса. Без Иуды драма Страстей Христовых просто не могла бы состояться. Поэтому в Иуде правильнее видеть не гнусного злодея из традиционных легенд, а совершенно иную фигуру. Он предстает прямой противоположностью привычным взглядам, являя собой благородную и трагическую фигуру, которой выпало сыграть тягостную и мучительную роль в заранее написанной и отрежиссированной трагедии. Как говорит о нем сам Иисус: «Я наблюдал за ними, и никто из них не захотел погибнуть, за исключением одного, который предпочел погибнуть, и это — ради исполнения пророчеств».(12)

Остается неясным один вопрос: действительно ли Иисус был искренне убежден, что Он должен пройти через смерть в буквальном смысле этого слова, или же для Него было достаточно создать видимость смерти. Как мы уже говорили в нашей предыдущей книге, существует немало свидетельств в пользу подобной альтернативы. Разумеется, нам вряд ли когда-нибудь удастся узнать истину. Но, по крайней мере, вполне возможно, что Он сумел пережить Крестные Страдания, если, разумеется, на кресте был распят Он Сам, а не кто-то вместо Него, как утверждает Коран и множество еретических учений.

Но если предположить, что Иисус действительно пережил Крестные Страдания или даже вообще не был распят, можно лишь гадать, был ли посвящен в Его планы Иуда. Действовал ли он в сговоре со своим учителем? Или же пошел на смерть с тягостным сознанием своей вины в смерти Господа?

Как мы уже знаем, учение Павла коренным образом изменило взгляды и идеологическую ориентацию Симона Петра. Традиция, связанная с учением Павла, упорно предавала проклятию имя Иуды Искариота и стремилась завуалировать истинную роль Иакова, брата Иисуса, в качестве главы назарейской элиты в Иерусалиме. Однако существовал еще один человек, значение которого в глазах потомков было сознательно приуменьшено и искажено.