Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

(Чадаев) «В течение 22 июня после визита к Вознесенскому я побывал также с документами у других заместителей Председателя Совнаркома. Нетрудно было убедиться, что почти все они еще не испытывали тогда больших тревог и волнений (Это Сталин стал не похожим на себя, от переживаний. — В.М.) Помню, например, когда поздно ночью закончилось заседание у Сталина ( или все же в кабинете Сталина? — В.М. ), я шел позади К. Е. Ворошилова и Г. М. Маленкова (стенографировал, наверное, для истории. — В.М.) . Те громко разговаривали между собой, считая развернувшиеся боевые действия как кратковременную авантюру немцев, которая продлится несколько дней и закончится полным провалом агрессора. Примерно такого же мнения придерживался тогда и В.М.Молотов».

Разумеется, если сведения на фронтах будут сообщать им Тимошенко с Жуковым из Наркомата обороны (Ставки)?

На этом мы прервем приведенные воспоминания Я.Е.Чадаева, с которыми он «поделился» с Г.А.Куманевым, и обратимся к другой его истории. Она, в чем-то схожа с тем, что произошло с Пономаренко. Речь идет об издании его мемуаров. Чем кончилась история подобного издания у Пономаренко, известно. Вместо мемуаров вышла исследовательская работа — ни уму, ни сердцу. Теперь небольшое повествование по поводу одиссеи мемуаров Чадаева. Вот как это описывает Г.А. Куманев.

«Яков Ермолаевич напряженно трудился над мемуарами («Мои воспоминания»), по нескольку раз переделывая и перепечатывая отдельные главы и разделы. Их главную источниковую основу составили почти ежедневные записи (в том числе стенографические) автора различных заседаний, проходивших у Сталина во время войны. «Таких записей и других материалов у меня накопилось на восемь чемоданов», — не раз говорил Я.Е.Чадаев. (Правда, по его же более позднему свидетельству, после перепечатки последнего варианта рукописи он ликвидировал(?) все эти записи и заметки военного времени, «занимавшие слишком много места в квартире».)

Где-то в 1983 г. Чадаев решил подготовить краткий вариант своих воспоминаний. Он попросил меня ознакомиться с полным текстом мемуаров и отметить наиболее важные и интересные места. Так появилась в сжатом виде почти готовая мемуарная рукопись объемом около 38 а. л. После перепечатки Чадаев направил ее в Комитет по печати, оттуда она попала в Политиздат. Этими воспоминаниями там зачитывались, их похваливали, но, увы, результат оказался нулевым. По «высоким соображениям» начальство из ЦК «не сочло дать добро». Так объяснил Якову Ермолаевичу отказ в публикации мемуаров один из руководителей Политиздата».

Как и П.К. Пономаренко, наш герой решил издать мемуары. Особенность их состояла в том, что Яков Ермолаевич обладая возможностями стенографиста, вел записи своей Кремлевской работы. Вы представляете, какой клад для исторической науки они являли собой? Он подготовил максимально возможный объем своей работы и представил в издательство. Но вышло Постановление ЦК по мемуарной литературе партийных и военных деятелей, где все, подобного рода мемуары, должны были издавать в одном месте — ПОЛИТИЗДТе. Таким образом, Чадаев должен был направить свои стопы в данное издательство. Представляете состояние главного редактора, когда Яков Ермолаевич выложил на его стол свое сокровище. Да, с точки зрения исторической науки — это все, конечно, здорово! Но не забывайте, что наверху сидели еще те, кто был причастен и к убийству Сталина, и к государственному перевороту в июне 1953 года, а самое главное — к событиям 1941 года. Очень им нужны мемуары разных деятелей: пономаренко, чадаевых, пересыпкиных и им подобных. И посылают они этих людей, с их правдой, куда подальше. А как же стенографические записи Якова Ермолаевича, что с ними стало? — спросите вы. Со слов Куманева, после завершения машинописного варианта рукописи мемуаров, Чадаев, дескать, все свои записи ликвидировал. Так ли это было на самом деле? — остается только догадываться. Столько лет эти записи находились в квартире Чадаева и не мешали ему и вдруг, стали « занимать слишком много места в квартире» . С чего бы это? Разумеется, что до тех пор, пока Чадаев не принес рукопись своих мемуаров в Политиздат, о наличии этих записей у него, никто, даже, и не догадывался. А здесь, в редакции, от него видимо, потребовали подтверждения написанного. Естественно, он дал объяснения. Теперь эти записи были обречены на забвение. Такой, по сути дела, «взрывной материал» не должен был попасть ни в чьи руки. Думаю, что не открою особого секрета, если предположу, что на квартиру к Чадаеву явились сотрудники грозного ведомства и просто изъяли все эти записи. Скорее всего, была установлена определенная договоренность с властью, потому что Куманев, говорит о подготовке Чадаевым сокращенного варианта мемуаров. Кстати, сам же помогал ему, как пишет, подготавливать данный материал. Но, представляется, что Чадаева, как и Пономаренко, тоже «перетянули играть на чужом поле». Результат известен. Этих мемуаров мы не дождемся никогда. Будем довольствоваться вот такими изданиями воспоминаний Чадаева — Чацкого и на том, как говориться, спасибо.

А после истории с попыткой издания своих мемуаров Яков Ермолаевич, почему-то, недолго задержался на белом свете. Куманев продолжает свой рассказ:

«В творческом плане Чадаев был неутомим. Он намеревался в течение двух-трех лет написать большую книгу о руководителях Советского государства времен Великой Отечественной войны… Вот только бы позволило здоровье, а оно меня все больше тревожит», — сокрушался Чадаев.

К сожалению, эти тревоги не оказались напрасными: все чаще он стал отлучаться по лечебным делам в санатории, продолжительно болел и дома. Осенью 1985 г. Яков Ермолаевич оказался в больнице, где 30 декабря того же года скончался…»

На такой грустной ноте, мы и заканчиваем наше исследование о воспоминаниях одного из тех, кто трудился рядом со Сталиным в тяжелое военное время.

В этом маленьком по объему материале, похоже, мы снова столкнулись с Чацким. Он был у Сталина и взял подписанные им документы.

"Постановление 1728-737с СНК СССР

23 июня 1941 г. Москва, Кремль.

О комиссии по освобождению и отсрочкам от призыва по мобилизации.

СНК СССР постановляет:

Создать при Совнаркоме СССР Комиссию по освобождению и отсрочкам от призыва по мобилизации на 1941 год в составе: т.т. Ворошилова К.Е. (Председатель), Шверника Н.М., Шапошникова Б.М. (с заменой, в случае отсутствия, т. Соколовским)

Председатель СНК СССР И. Сталин

Управляющий делами СНК СССР Я. Чаадаев"