Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

« Нападение фашистской Германии было для нас настолько неожиданным , что, когда в четыре утра над нами появились самолеты со свастикой, мы подумали: это продолжается учение. Накануне, в субботу вечером, все обратили внимание на то, что громкоговорители на территории военно-морской базы часто повторяли: «Граждане, проживающие в городке! Учение по местной противовоздушной обороне Либавы продолжается, следите за светомаскировкой».

Однако в 23 часа 37 минут 21 июня по Балтийскому флоту была объявлена оперативная готовность № 1. в два часа личный состав из береговых казарменных помещений перешел на подводные лодки.

Первый час мы стояли с замполитом Бакановым на мостике, курили , гадали, что будет дальше. То же происходило на соседних подводных лодках: все с нетерпением ждали сигнала «отбой», но его не было. Спустившись в центральный пост, я решил не терять зря времени, провести учение по живучести и непотопляемости корабля…».

То, что написано в последнем абзаце и есть «оперативная готовность № 1» или полная боевая готовность флота (Шутка).

Чтобы читатель ясно себе представлял, что такое боевая готовность корабля и, как в нашем случае, это должно было происходить с подводной лодкой «Л-3», приведу соответствующую цитату.

« Боевая готовность корабля, это состояние корабля (соединения), характеризующее способность вступить в бой с противником (в том числе к отражению его внезапного нападения ).

По боевой готовности корабля № 1 (Как в нашем случае. — В.М.) весь личный состав корабля находится на боевых постах, а всё оружие и технические средства готовы к немедленному использованию».

А так как речь у нас идет о подводной лодке, то состояние полной боевой готовности для нее означало «под парами» ожидать приказа о выходе в море на боевую позицию. Как же тогда объяснить, что командир со своим заместителем по политической части курили на мостике? Очень просто. Это была, просто, учебная тревога, по проведению противовоздушной обороны базы, отмену которой, как пишет автор, все с нетерпением ожидали. Трагикомичность данной ситуации заключался в том, что через несколько минут начнется настоящий налет немецких самолетов на базу.

Кроме того, подводная лодка стояла у пирса в надводном положении и, судя по всему, никакого рассредоточения боевых кораблей на базе в Либаве, и не предусматривалось. А то нам, везде трубят! Да, в 23 часа, аж, в 37 минут, да, все как один плечом к плечу, да, все глазоньки проглядели, пытаясь обнаружить крадущегося врага и прочая чепуха, подобного рода.

Кстати, хотите прочитать отрывок из того, что наскребал по бумаге пером Георгий Константинович в кабинете Тимошенко, а затем, подредактировал Алафузов, может, и с помощью Кузнецова. Это отрывок из той самой Директивы № 1, о которой Жуков раструбил на всю страну, изображая из себя защитника Отечества. Подлинный текст, разумеется, утаили от читателя, но с отдельными фразами можем познакомиться. То, что выставлено на широкое обозрение публики содержит от силы пол-листа текста. А Кузнецов нам подсказал, что документ был на трех страницах.

Вряд ли бы, Трибуц взял бы на себя, целиком, такую ответственность, как сильно отступать от официального документа? Скорее, скопировал распоряжение московского начальства. Конечно, многие вопиющие безобразия, как всегда, скрыты за многоточиями. Вместе с Грищенко прочитаем:

«В 3 часа 30 минут, в самый разгар наших учений, получив радиограмму с адресом: «По флоту», я быстро прочел вслух:

«… последнее время многие командиры занимаются тем, что строят догадки о возможности войны с Германией и даже пытаются назвать дату ее начала…

Вместо того чтобы…

Приказываю прекратить подобные разговоры и каждый день, каждый час использовать для усиления боевой и политической подготовки…

Комфлот Трибуц».

Все облегченно вздохнули».

Ну, как? Все ли стыкуется со всем тем, что нам расписывал нарком Кузнецов, сидя у себя в кабинете? А то, командующий Балтфлотом Трибуц обеспокоился, можно ли палить из пушек по супостату? А Николай Герасимович ему открытым текстом по телефону (как не испугался прослушивания немецкими диверсантами): « Можно и нужно!».

Это уж потом, ему, отлученному от флота, в уютной домашней комнате, в шерстяных носочках, да в теплых тапочках, легко было водить пером по бумаге, по поводу того, как мы здорово дали немцам «прикурить»! В действительности было, как раз всё наоборот, и не по вине низового командного звена и матросов.

Да, и адмирал Трибуц после войны, в своих мемуарах, внес изменения в каракули Георгия Константиновича, чтоб приятней читалось. Давайте, сравним по содержанию с предыдущим текстом. Заранее, можно сказать, что таким приказом, немцев не испугаешь. Взято из книги В.Ф.Трибуца «Балтийцы сражаются».

«В течение 23 июня возможно внезапное нападение немцев. Оно может начаться с провокационных действий, способных вызвать крупные осложнения. Одновременно быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников. Приказываю: перейдя на готовность № 1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих тер(риториальных)водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого разрешения не производить».

В этот раз, адмирал Трибуц, свою фамилию под «приказом», поставить почему-то, постеснялся. Вы обратили внимание, когда ожидалось нападение немцев? В воскресенье, дескать, все отдохнут от напряженной недели, а уж, в понедельник 23-го — на войну, как на работу.

Видимо и в московской Директиве подписанной Жуковым, стояла дата возможного нападения — 23 июня? Представляете какой «сюрприз» подготовили нашим командирам на границе! Поэтому на корабли, той же Балтики, немецкие самолеты и свалятся, как снег на голову.

Особенно умилила фраза о тщательной маскировке боевой готовности. Она, видимо, было необходима для командиров кораблей курящих на мостике папиросы. Надо, чтобы они их прятали в рукаве кителя и не демаскировали себя. И все это на фоне изготовившегося к удару врага. Сплошная подлость, выдаваемая за миролюбие.

Но продолжаем читать воспоминания подводника Грищенко.

«Но уже через минуту-две штурман Петров доложил с мостика:

— В гавани над подводными лодками на высоте пятьсот — шестьсот метров пролетели три самолета-бомбардировщика с черными крестами и фашистской свастикой.