Дональд Портер - Белый индеец

- Ты пришел не по адресу, - заговорила девушка, не зная, как отделаться от незваного гостя.

Джеффри широко улыбнулся.

- Ты же знаешь, кто я такой. Любая девчонка в Массачусетсе с радостью пойдет за меня.

- Извини, но мне такого счастья не надо. - Она взяла стул и поставила его перед собой.

Джеффри просто отшвырнул его в сторону.

Дебора шаг за шагом отходила назад, и только оказавшись у окна, сообразила, что очутилась в безвыходном положении. Следовало с самого начала идти к двери - но было уже поздно.

Джеффри прижал ее к раме.

- Я нахожу ваше поведение отвратительным, сэр. Может, вам лучше навестить то самое новое заведение?

- Я было заглянул туда, но оставил все денежки в трактире, так что меня вышвырнули обратно. И потом, я так давно мечтал сразиться с тобой. Ты всегда себя так ведешь?

- Не вижу в вас ничего восхитительного, сэр.

- Так я расскажу тебе кое-что, чего ты обо мне еще не знаешь.

Джеффри положил руки ей на плечи. Дебора оттолкнула его.

- Вы не можете сказать или сделать ничего такого, что мне понравится. Пожалуйста, уходите.

- Я заставлю тебя быть со мной поласковее. Что скажешь, если я предложу тебе отрез чудного индийского шелка? Тебе должно понравиться.

- Я откажусь, - с обычной прямотой заявила Дебора. - Я ни от кого не принимаю подарков. И потом, этот шелк не твой, а твоей матери.

Ее слова взбесили Джеффри, он сновав схватил ее за плечи и начал трясти.

Деборе очень хотелось вцепиться парню в лицо, но она боялась разозлить его еще больше. Джеффри всегда был задирой, обижал маленьких и слабых, да к тому же слишком пьян. Начни она драться, он просто возьмет ее силой.

Джеффри сжал ее обеими руками и ткнулся лицом в шею.

Дебора отчаянно извивалась, пытаясь вырваться, как вдруг почувствовала в руке что-то холодное.

Она повернула голову. Под окном, с огромными от ярости глазами, стоял Уолтер, протягивая ей нож с костяной рукояткой, которым они обычно резали мясо. Каким-то образом мальчик догадался о визите незваного гостя, спустился по наружной лестнице и принес с кухни нож.

Молча поблагодарив брата, Дебора стиснула рукоятку и нажала острием прямо в грудь Джеффри. Молодой человек разжал руки.

- Где, черт бы тебя побрал, ты взяла эту штуку? Давай сюда!

- Попробуй только взять, - глухо произнесла Дебора, - и я всажу его по самую рукоятку. Я не стану рассказывать людям, что произошло - только ради твоих родителей. Но если ты еще хоть раз придешь сюда, или подойдешь ко мне, я убью тебя. Берегись, Джеффри Вильсон!

Дверь открылась, и Уолтер с тесаком для рубки мяса в руке подбежал к Деборе.

Сестра крепко обняла мальчика. Оба с отвращением посмотрели на пришельца.

Джеффри был не настолько пьян, чтобы усомниться в выражении их лиц. Может, и правда, он был не слишком вежлив, так что лучше убираться подобру-поздорову. Он выскочил за дверь, отвязал лошадь и галопом помчался к родительскому дому.

Десятитысячный Бостон был крупнейшим городом в английских колониях, протянувшихся вдоль атлантического побережья от дремучих лесов Массачусетса до пальм и болот Южной Каролины. Всего на полоске земли, шириной не более двухсот миль, проживало сто пятьдесят тысяч переселенцев из Англии, Голландии и Швеции.

За долгие годы, проведенные на границе, преподобный Обадия Дженкинс так и не выбрался в город, и был немало поражен увиденным.

Две главные улицы, ведущие от берега к центру города и Бэкон-хиллу -резиденции губернатора, были вымощены, и можно было надеяться, что в недалеком будущем та же участь ожидает и оставшуюся часть города. Бревенчатые хижины исчезли даже в бедных предместьях, а на их месте выросли прочные деревянные дома.

И все же Бостон оставался пограничным городом. В гавани стояло более двадцати судов, преимущественно английские, хотя были и голландские, испанские, датские. Иностранные матросы придавали городу необычный колорит. И все же, к разочарованию вновь прибывших, не желавших уезжать дальше, на границу пустынных земель, атмосфера всеобщей терпимости оставалась лишь видимостью.

Каждый мужчина постоянно носил при себе шпагу и пистолет, и споры гораздо чаще разрешались пулями или клинками, нежели в судебной палате.

В каждом доме имелось свое хозяйство и мастерская, и когда возникала необходимость в новой кухне или комнате, на помощь приходили соседи. Обязательно отводилось рабочее помещение для изготовления одежды и обуви. На весь город приходился один единственный сапожник.

Кухни оборудовали либо очагами, либо дровяными печами, и не каждая семья могла похвастать достаточным количеством чайников, кастрюль, сковородок. Кухонная утварь вывозилась из Англии и стоила на местном рынке невероятно дорого. Так, чугунок, величиной на шесть порций, обходился горожанам в семь пенни.

Цены на продукты были значительно ниже, а фермеры съезжались из самых далеких уголков, даже из Квинси. Рыбаки и охотники неизменно возвращались с богатой добычей, погреба ломились от связок лука, пучков моркови, картофеля и других корнеплодов, и даже бедняки не знали голода в стране изобилия, а столичные гости посмеивались над стадами овец и коров, только благодаря каменной ограде не забредавших на территорию губернаторский резиденции. Резиденция представляла собой трехэтажное строение из местного камня, которое колонисты отказывались называть дворцом, настаивая, что их нет в Новом Свете.

Предметом особой гордости местных жителей была милиция. Добровольцы в голубых мундирах, белых бриджах и высоких черных сапогах стояли на страже у входа в здание. Возможно, им недоставало суровой дисциплины регулярной армии, но Массачусетс предпочитал обходиться собственными силами.

Само наличие милиции служило данью уважения губернатору, Уильяму Ширли. Вице-король Массачусетса, назначенный лично Карлом Вторым, искренне верил в будущее колонии и ее обитателей.

Ширли всячески поощрял независимые тенденции, отдавая колонистам самые высокие посты в своей администрации, и люди в свою очередь безоговорочно поддерживали каждое его начинание.

Было еще тепло, но в воздухе чувствовался аромат осени. Губернатор Ширли сидел у камина в конференц-зале, примыкавшем к его личному кабинету. Предстояла встреча с членами совета, начальниками трех подразделений милиции и их гражданскими помощниками. Западный приграничный район представляли полковник Эндрю Вильсон и преподобный Обадия Дженкинс.

Собравшимся подали чай с ромом, и вскоре беседа с общих вопросов перешла на положение дел в колонии. Недавно избранный на столь высокий пост, Обадия Дженкинс с удивлением отмечал непринужденную обстановку и отсутствие протокола.

На встречу прибыл также бригадный генерал Уильям Пепперел, и все встали, приветствуя человека, уже более двадцати лет принимавшего самое активное участие в бесконечной войне с французами и индейцами. Как и губернатор, генерал не носил парик и настаивал, чтобы подчиненные говорили только по существу.