Николай Николаев - Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

Было ясно, что этот старик опасен для друзей из правого крыла, пытавшихся помешать Вилли Брандту восстанавливать дружественные отношения с ГДР.

Разговор Стивенсона с Геленом проходил в преддверии предвыборной кампании канцлера, основой которой были обещания снять барьеры между Востоком и Западом. Всю политику Брандта Гелен называл коммунистическим заговором, и если бы ему позволили распространяться об этом, он увел бы молодых избирателей в противоположном направлении, чего и боялись его более осмотрительные коллеги.

Гелен считал себя защитником традиционных немецких устоев. Он отвечал за спасение единственной сохранившейся организации нацистской Германии, будучи сначала начальником разведки Восточного фронта, а потом шефом организации, чья деятельность была направлена на СССР. Он цитировал политика полувековой давности, заметившего, что Германия и Япония — естественные союзники против любой экспансии русских, а Британская империя и Соединенные Штаты — ее самые уязвимые жертвы. Это абсолютно правильная мысль, сказал Серый Лис. Короче, если война закончилась бы иначе, имя Рейнхарда Гелена было бы увековечено в зале славы тысячелетнего рейха. Он не изменил своих взглядов и не скрывал своего раздражения британцами, которые во время войны «распространяли через Би-би-си антинемецкую пропаганду».

Мисс Крюгер записывала весь разговор и время от времени передавала Стивенсону листы бумаги с пометками для него, вроде: «Прочитайте Das Ende einer Legende — собрание доказательств того, что Отто Йон не был похищен, но бежал к русским по собственной воле — с двумя интервью с советским полковником Карповым, подтверждающим это заявление».

Вновь пробили старинные часы. Принесли чай и бисквитный торт. Серый Лис продолжал монотонно говорить.

— Восточная политика Вилли Брандта была тайно разработана на встрече в Риме между западногерманскими социалистами и итальянскими коммунистами.

Как оказалось, Гелен повторил это обвинение в своих мемуарах, не обладая никакими свидетельствами. Неудивительно, что политические сторонники самого Гелена не хотели, чтобы он распространялся об этом. Он мог, не моргнув глазом, заявить, что спецслужбы должны бороться с Вилли Брандтом, с коммунизмом и со всем, что не отвечает интересам правых. Ему никогда не приходило в голову, что своими авторитарными заявлениями он может отпугнуть новое поколение немцев.

Когда Фрик, бывший хозяин этой виллы, являлся министром внутренних дел рейха, а Серый Лис изображал борьбу с СССР, был издан следующий указ: «Война против большевиков предоставляет возможность восполнить нехватку черепов для центра изучения наследственности. Еврейско-большевистские комиссары, являющиеся воинствующим, но очень характерным примером недочеловеков, дадут нам такую возможность… При уничтожении еврея голова не должна быть повреждена, офицер должен отделить голову от тела и отправить ее в особом растворе».

Возможно, не стоило вспоминать подобные вещи, беседуя за чашкой чая с генералом, который хвастал, что, будучи главой спецслужб, он знал практически все обо всех, а затем, без какого-либо смущения, добавлял, что его работа не была связана со зверствами нацистской службы безопасности. Но Серый Лис никогда даже не удосуживался задуматься, какое впечатление на простых людей могло оказать то, что он говорит или делает. И все же в его сознании должен был завестись червь сомнения. Тогда Гелен решил отождествить себя с борцами с нацистским режимом, хотя и сделал это типично туманным способом: «Я не принимал участия в заговоре против Гитлера, но я не могу отрицать того, что знал 6 нем». К счастью для Гелена, за три недели до конца войны Гитлер отправил его в отставку. Серый Лис извлек для себя пользу из этого обстоятельства, приписав себе некий оттенок добродетели. По словам Хью Тревора-Ропера, свои заслуги Гелен «всячески приумножал и использовал, чтобы преуспеть в последующей попытке выжить — превратился из шефа восточной разведки Гитлера и Гиммлера в европейского эксперта ЦРУ, а впоследствии в главу секретной службы Федеративной Республики Германии».

21 сентября 1971 года три немецких чиновника, отвечавшие за дело Бормана, заглянули к Серому Лису. Генерал Гелен опубликовал в немецком издании своих мемуаров заявление, что Мартин Борман шпионил на Советский Союз и передавал информацию по собственному секретному радио. Франкфуртский судья Хорст фон Глазенапп, все еще надеявшийся выследить Бормана, взял с Гелена показание под присягой, в присутствии главного прокурора Вильгельма Мецнера. В этом заявлении Серый Лис сказал тоже, что и Стивенсон, — будто Канарис пришел к тому же выводу в отношении Бормана. Канарис полагал, что Бормана завербовали в двадцатые годы, когда в поверженной Германии началось политическое разделение. «Недовольные ветераны становились или ультраправыми, или большевиками». Метод продвижения Бормана вверх в нацистской иерархии был позаимствован им у Сталина. Его верность идее была ненормальной и не имела ничего общего с любовью к Германии. Борман манипулировал Гитлером, чтобы добиться результатов, выгодных для России. Он уничтожал вокруг фюрера всех, чтобы обеспечить падение рейха.

Гелен выражался как всегда обтекаемо: «Канарис представил свои основания для подозрений и предположений… В пятидесятые годы два надежных информатора убедительно доказывали, что Мартин Борман жив и находится в Советском Союзе… Я не могу даже под присягой указать личности упомянутых мною информаторов, так как убежден, что поступаю правильно, ставя интересы безопасности выше обязательства говорить только правду».

Не будем размышлять над тем, насколько можно доверять человеку, заявляющему, что безопасность важнее правды. Также не будем принимать во внимание утверждение лорда Бивербрука в «Дейли экспресс», появившееся в 1952 году: «Гитлеровский генерал шпионит за доллары». Там же говорилось, что Гелен разжигает ненависть к Советскому Союзу. И не будем задумываться о том, что произошло бы, если бы этот человек взял в свои руки контроль за всеми антикоммунистическими и антисоветскими операциями того времени. Порадуемся, что политику союзников определяли все же мудрые люди.

Если бы Гелен, вся военная карьера которого состояла из сидения в кресле, играл в свои игры бесконтрольно, костер ненависти разгорелся бы слишком сильно. У Советского Союза оставалось шесть миллионов солдат, 50 000 танков и 20 000 самолетов в Европе. США, напротив, стали сокращать свои вооруженные силы сразу по окончании войны, так что к 1947 году там от двенадцати миллионов солдат в армии осталось полтора миллиона. Гелен осуществлял провокационные операции на коммунистической территории, манипулируя жизнями людей, не осведомленных о неадекватности Серого Лиса.