Жозеф де Местр - Рассуждения о Франции

Нация впала в полнейшую анархию, когда Монк начал осуществлять свои великие замыслы. У этого генерала было только шесть тысяч человек, а ему могли противопоставить пятикратно большие силы. По его пути в Лондон лучшие люди каждой провинции следовали за ним и просили его твердого согласия быть тем самым орудием, которое вернет Нации мир, покой и пользование вольностями, принадлежавшими англичанам по праву рождения и отнятыми у них на столь долгий срок в силу злополучных обстоятельств, с. 352. Особенно ждали от него созыва на законных основаниях нового Парламента, с. 353. Бесчинства тирании и анархии, память о прошлом и страх перед будущим, возмущение против злоупотреблений военной власти — все эти чувства, соединившись, сблизили партии, создали молчаливую коалицию между Роялистами и Пресвитерианами. Последние признали, что зашли слишком далеко, и уроки опыта объединили их, наконец, со всей остальной Англией, дабы возжелать Короля как единственное средство исцеления от стольких несчастий, с. 333, 359. [270]

Но у Монка, однако, совершенно не было намерений ответить на призывы своих сограждан, с. 353. Вряд ли со временем удастся узнать, когда он по доброй воле решился стать за короля, с. 345. По прибытии в Лондон, в своей речи в Парламенте, он поздравил себя с тем, что Провидение избрало его для возрождения этого органа, с. 354. Он добавил, что именно нынешнему составу Парламента надлежит высказаться о (стр.189 >) необходимости его нового созыва и что если он, парламент, в этом важном вопросе подчинится требованиям Нации, то в целях общественной безопасности довольно будет исключить из нового его состава фанатиков и роялистов, два людских рода, созданных для разрушения либо правления, либо свободы, с. 355.

Он даже силой помог Долгому парламенту, с. 356. Но едва только Монк, наконец, решился на новый созыв парламента, все Королевство объял восторг. Роялисты и Пресвитериане обнялись и соединились, прокляв своих тиранов, с. 358. На стороне последних осталась только горстка отчаявшихся людей, с. 353. [271]

Убежденные республиканцы и особенно те, кто осудил Короля, не растерялись в этой ситуации. Самолично либо через своих посланцев они разъясняли солдатам, что все прославившие их в глазах Парламента храбрые деяния окажутся преступными в глазах роялистов, месть которых будет безграничной; и что отнюдь не следует верить всем заявлениям о забвении и милости; и что казнь Короля и столь большого числа дворян, тюремное заключение остальной части знати роялисты считают непростительными злодеяниями, с. 366.

Но согласие всех партий образовало один из тех стремительных народных потоков, которые ничто не способно удержать. Даже фанатики были обезоружены и, колеблясь между отчаянием и изумлением, они позволили случиться тому, чему не смогли воспрепятствовать, с. 363. Нация с бесконечным пылом, хотя и безмолвно, желала восстановления Монархии, там же . [272]Республиканцы, которые в ту пору продолжали (стр.190 >) оставаться почти полновластными хозяевами Королевства , [273]захотели тогда обсудить условия и напомнить о давних предложениях; но общественное мнение порицало эти капитуляции с Сувереном. Одна мысль о переговорах и отсрочке ужасала людей, изнуренных столькими страданиями. К тому же доведенный до предела энтузиазм свободы вполне естественным образом уступил место общему духу верности и строгой подчиненности. После уступок, сделанных Нации покойным Королем, английская конституция представлялась довольно упрочившейся, с 364.

Парламент, срок деятельности которого почти истек, постарался принять закон, запрещающий народу избирать некоторых лиц в будущее собрание, с. 365; ибо он хорошо понимал, что в сложившихся обстоятельствах свободный созыв [представителей] нации означал бы возвращение Короля, с. 361. Но народ высмеял закон и выбрал таких депутатов, которые ему подходили, с. 365. Таково было общее умонастроение, когда…

(стр.191 >) Новое издание этого труда [277] уже завершалось, когда достойные полного доверия Французы убедили меня в том, что книга « Развитие подлинных принципов… », на которую я ссылался в гл. VIII, содержит максимы, совершенно не разделяемые Королем.

Они говорят мне, что «магистраты, то есть авторы указанной книги, сводят функции наших Генеральных Штатов к праву представления прошений и приписывают Парламентам [278] исполнительное право сверения даже тех законов, которые приняты по просьбе Штатов; это означает, что они ставят судейский корпус выше Нации».

Признаюсь, что я вовсе не заметил этой чудовищной ошибки в труде французских Магистратов (коего ныне нет в моем распоряжении); мне показалось даже, что несколько строк этого труда, упоминаемые на страницах 110 и 111 моего сочинения, эту ошибку исключают; и можно удостовериться, в сноске к странице 116 данного текста, что книга, о которой идет речь, вызвала возражения совсем иного рода. (стр.192 >)

Если же, как меня заверяют, авторы отступили от подлинных принципов относительно законных прав французской нации, я вовсе не был бы удивлен, если бы их работа, в которой, впрочем, столь много вещей превосходных, встревожила бы Короля; ибо даже те люди, которые не имеют чести его знать лично, осведомлены по множеству неопровержимых свидетельств, что нет более верного приверженца этих священных прав, чем он, и что нельзя было бы более чувствительно его обидеть, как приписав ему противоположные взгляды.

Я повторяю, что не прочитал книгу «Развитие…», как-то систематически к ней подходя. На протяжении долгого времени будучи разлученным с моими книгами, вынужденный обращаться не к тем, которые искал, а к тем, которые у меня оказывались; поставленный даже в необходимость нередко делать ссылки по памяти или по предварительным заметкам, я испытывал потребность в сборнике такого рода, чтобы собрать воедино мои мысли. Мое внимание к нему привлекла (и я должен об этом сказать) хула по его поводу со стороны врагов королевской власти; [279]но если этот труд содержит ускользнувшие от меня ошибки, я искренне от них отказываюсь. Будучи непричастным ко всем системам, ко всем партиям, ко всем злобствованиям, я по складу своего характера, по мыслям, по (стр.193 >)положению буду, несомненно, очень обязан любому читателю, который прочет меня с такими же чистыми побуждениями, что продиктовали мне мой труд.

Если бы я намеревался, в конце концов, изучить природу различных властей, которые образовывали старый французский конституционный строй; если бы я хотел добраться до источника двусмысленностей и представить ясные идеи о сущности, функциях, правах, претензиях и ошибках Парламентов, я вышел бы за рамки постскриптума, и даже за рамки моего труда, притом занялся бы совершенно бесполезным делом. Если французская Нация обратится к своему Королю, чего должен желать всякий приверженец порядка; и если она получит регулярные национальные собрания, то любые власти естественным образом выстроятся по своим местам, без противоречий и без потрясений. При всех предположениях, чрезмерные притязания Парламентов, споры и схватки, порожденные ими, на мой взгляд, целиком являются достоянием старой истории.