Вячеслав Манягин - Герои и подлецы Смутного времени

Московские и польские войска совместно выступили против Тушинского вора, стоявшего у подмосковного Николо-Угрешского монастыря. Чтобы полякам не пришлось обходить Москву, им было разрешено пройти через столицу. Так войско Жолкевского впервые вступило в город. Лжедмитрий с Мариной бежали в Калугу. От тушинцев отделился Сапега, присоединившийся к Жолкевскому, а ряды польско-московского войска покинул Иван Заруцкий, которому гетман опрометчиво отказался передать командование над русскими отрядами. Так сложился тот расклад сил, который сохранится затем до конца Смуты.

Вскоре боярами и Жолкевским решено было отправить под Смоленск огромное посольство из нескольких тысяч человек, во главе которых стояли В.В. Голицын и Филарет Романов. Они должны были пригласить на царство Владислава и уговорить его как можно скорей приехать в Москву. Царевич должен был принять православие сразу же под Смоленском, в крайнем случае – по дороге к столице. При этом члены Семибоярщины согласились передать в руки Сигизмунда III бывшего царя Василия Шуйского. Впрочем, несмотря на его насильственное пострижение, патриарх Гермоген не считал царя Василия «бывшим» – что и сыграло немалую роль в решении Семибоярщины, члены которой опасались оставлять «непотопляемого» Шуйского в Москве. Чтобы обставить дело поприличней, Василия Ивановича и его братьев вывезли из столицы, а затем передали в руки поляков.

А под Смоленском дела затягивались, и Сигизмунд не торопился посылать своего сына в русскую столицу (в принципе, после такой частой смены московских царей его можно было понять). Более того, сам польский король был бы не прочь занять царский престол. Само собой, без перемены вероисповедания и с последующим присоединением Московского государства к Речи Посполитой.

И сидящие в Москве члены Семибоярщины, и стоящий под городом гетман Жолкневский с опасение ожидали того момента, когда москвичи узнают об этих планах Сигизмунда. Семь бояр видели свое спасение только в том, что поляки станут в Кремле гарнизоном и защитят их от возмущенных горожан. И они пригласили Жолкевского – теперь уже не просто пройти через город, но остаться в нем. Как только войско гетмана попыталось войти в Москву, раздался набат. Возмущались все: купцы, простые горожане, монахи и монахини (особенно последние – Жолкевский поставил свой штаб в Новодевичьем женском монастыре). Возмущался патриарх Гермоген.

Боярское правительство старалось успокоить народ и патриарха. Встреча семибоярщиков и Гермогена прошла на повышенных тонах. Иван Никитич Романов крикнул в лицо патриарху: «Если Жолкевский уйдет, нам останется только последовать за ним, чтобы спасти наши головы». Это не впечатлило Гермогена, он стоял на своем и требовал вывода польских войск. Тогда князь Милославский грубо сказал ему: «Нечего попам мешаться в государственные дела!» [129]

Сигизмунд III Ваза. Художник Ш. Богуш

В ночь с 20 на 21 сентября 1610 г. поляки заняли Кремль, Китай-город и Белый город. Штаб Жолкевского, как и было спланировано, разместился в Новодевичьем монастыре.

Тем временем под Смоленском [130] руководители московского посольства так и не смогли добиться выполнения королем условий договора, подписанного Жолкевским и московскими боярами. Надо отдать должное Филарету, который последовательно делал все, чтобы помешать Сигизмунду III в его планах. Ростовский митрополит (поляки его патриархом не признали) выступал против попыток короля заставить посольство склонить Смоленск к сдаче, выговаривал Жолкевскому за привоз в польский стан Шуйского, был против того, чтобы король, а не Владислав сел на московский престол. Одним словом, он делал все, чтобы в Москве не утвердилась династия Вазы [131] . В многочисленных биографиях ростовского митрополита читателям сообщают, что Филарет был сторонником возведения на русский престол королевича Владислава – разумеется, для того, чтобы прекратить Смуту и навести в стране порядок. Но все его действия как до посольства под Смоленск, так и во время посольства свидетельствуют о том, что для него всегда существовал только один кандидат на русский престол – его сын Михаил Романов. Собственно, еще до отправления посольства под Смоленск, в Москве всем заинтересованным лицам, и полякам, и русским, было известно, что Сигизмунд сам хочет стать московским царем (он писал Жолкевскому это в своих инструкциях, разрешая, впрочем, обещать москвичам своего сына), и потому Филарет сколько угодно мог защищать права Владислава, не опасаясь, что королевич действительно станет русским царем.

В апреле 1611 г. оставшиеся под Смоленском члены посольства (многие из них разбежались заранее, некоторые перешли к полякам) были арестованы и отправлены в Польшу как пленники. Там Филарет провел восемь лет. Принято считать, что эти годы он провел в заключении, чуть ли не в тюрьме, заточенный в Мариенбургской крепости. В Москве не знали даже, где находится Филарет, и считали важным сообщение, что Филарета «держат в великой крепости, в городе Марбурге» [132] . Однако на самом деле жил он во дворце канцлера Великого княжества Литовского Льва Сапеги [133] . Он имел возможность переписываться с родней, оставшейся в Москве (например, с боярином Шереметевым) [134] и даже координировать действия клана Романовых во время выборов царя Земским собором 1613 г. Известно, что переписка Филарета предварительно прочитывалась Сапегой. С одной стороны, это, казалось бы, исключает возможность какого-либо влияния Филарета на выборные процессы в России, но с другой – известно, что интересы польско-литовских магнатов далеко не всегда совпадали с интересами польской короны, тем более это справедливо, когда речь идет о таком непростом политике как Лев Сапега.

Оборона Смоленска от поляков. Художник Б.А. Чориков

В феврале 1613 г. на московский престол был избран сын Филарета, царь Михаил Федорович. После смерти патриарха Гермогена (1612 г.) патриарший престол был свободен, и нет ничего удивительного, что единственным человеком, который был достоин его занять, новый царь считал своего отца. При Михаиле в документах Филарета стали именовать уже не ростовским митрополитом, а «митрополитом Московским всея Руси». Но еще целых шесть лет Москве пришлось жить без патриарха. И все эти годы обязанности первоиерарха Русской православной церкви исполнял митрополит Кирилл (Завидов), которого в свое время Дмитрий I отправил «на покой», чтобы освободить ростовскую митрополию для своего любимца Филарета. После Деулинского перемирия состоялся размен пленных и в середине июня Филарет подъезжал к Москве. 14 июня состоялся его триумфальный въезд в столицу: сын и царь выехал за пять верст навстречу отцу, народ толпился по обочинам дороги… Исполнилось все то, чего неутомимый Федор Никитич добивался 20 лет – с момента смерти своего тезки Федора Ивановича.

Читать дальше