Николай Ковалевский - Русская военная история в занимательных и поучительных примерах. 1700 —1917

Среди декабристов было несколько офицеров Муравьевых, один из которых (С. И. Муравьев), как «мятежник», был повешен. Генерал М. Н. Муравьев в молодости также примыкал к декабристам, но затем резко отошел от них. Когда Александр II в 1863 г. направил его с войсками на подавление польского восстания, генерал предостерег восстававших от иллюзий, заявив: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают». В истории он навсегда остался под именем «Муравьев-вешатель».

Самый выдающийся военный министр и последний фельдмаршал России. Происходил из небогатой дворянской семьи. В 1836 г. окончил Военную академию, с 1839 г. служил на Кавказе. С 1845 г.— профессор Военной академии. В 1856—1859 гг.— начальник Главного штаба Кавказской армии. В 1861—1881 гг.— военный министр, под руководством Александра II осуществил ряд крупных реформ в русской армии. С воцарением Александра III — в отставке.

.После поражения России в Крымской войне новый военный министр Д. Милютин проводил глубокие реформы с целью укрепления русской армии. В их числе было и принятие нового закона о воинской повинности. При обсуждении проекта закона в Государственном совете с его критикой выступил консервативный министр просвещения граф Д. Толстой. Многих членов Совета рассмешило то, что два министра поменялись ролями: министр просвещения, забыв о назначении своего ведомства, ратовал за привлечение к воинской службе всех учащихся и студентов из народа, военный же министр хотел дать образованной молодежи ряд льгот по призыву. На этот раз спор выиграл Милютин.

Рассказывают, что генерал Милютин, будучи приглашенным в литературный кружок Панаевых, с особой охотой общался с Чернышевским, имевшим репутацию «революционного писателя», и был очень любезен с ним. Результатом этого общения стал изданный на следующий день секретный циркуляр, в котором военный министр Милютин приказывал «сделать строгий осмотр библиотек военного ведомства», изъять «книги предосудительного содержания» и запретил выписывать «Современник».

В эпоху реформ 1860-х гг., как и всегда в России, было много путаницы и перегибов. Циркуляр Министерства внутренних дел 1868 года устанавливал сложную систему цензурного контроля за театральным репертуаром. Пьесы разделялись на несколько категорий: одни были разрешены только в столицах, другие в провинции, третьи — в столицах и провинции, четвертые — в провинции, но по утверждению губернатора и т. д. Поэт и драматург А. К. Толстой так отозвался о циркуляре: «Это весьма напоминает формы парадную, праздничную, полную праздничную, полную парадную, походную праздничную и парадную походную. Несколько наших лучших генералов сошло с ума от такой путаницы, несколько впало в детство — все застегиваясь да расстегиваясь, двое застрелились. Сильно опасаюсь, как бы не случилось то же с губернаторами, как бы они не замычали и не встали на четвереньки...»

Многие упрекали Россию за то, что она не давала независимости Польше, но Александр II не хотел слышать этих упреков.

Когда началось сближение России с Францией, обе стороны были очень довольны. Встреча в Штутгарте между русским царем и французским императором протекала весьма дружелюбно. Но однажды во время переговоров дверь открылась и Александр II, рассерженный, пошел на выход, говоря: «Со мной смели заговорить о Польше!»

Вскоре после начала русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Александр II решил поехать к русским войскам в Болгарию. Его присутствие на русско-турецком фронте многие считали излишним и рискованным. Ежедневно царь со свитой выезжал на позицию и сидел там целый день под палящими лучами солнца, по сути, без дела. «Сегодня опять ездили завтракать „на позицию"»,— с иронией писал в своем дневнике военный министр Милютин, входивший в свиту царя. По мнению Милютина, царю хотелось сказать, что он сам был под пулями, и военный министр сердился: «Рассудительно ли повелителю ста миллионов народа подвергать себя случайности без всякой надобности и пользы?»

Любимым кушаньем генерала И. Гурко была манная каша на молоке с сахаром, что очень не вязалось с его мужественным характером и суровой требовательностью.

В полной мере свою требовательность Гурко проявил в декабре 1877 г., когда отряд русских войск под его командованием, помогая братьям-болгарам, совершал героический переход через Балканы. На совещании у командующего один из генералов стал жаловаться на трудности, но Гурко прервал его следующими словами: «Говорите, вам трудно? Что ж, если большим людям трудно, я определю их в резерв, а вперед пойду с маленькими!» Больше жалоб от генералов не было.

Во время зимнего перехода через Балканские горы отряд генерала И. Гурко столкнулся с неимоверными сложностями движения через снега и обледенелые кручи. Артиллерию пришлось нести буквально на руках. Когда Гурко доложили, что на одном из перевалов артиллерию даже на руках поднять нельзя, «железный генерал», не видя никаких других возможностей, приказал: «Втащить зубами!» Отряд преодолел и этот перевал.

Всегда спокойный, неустрашимый и хладнокровный среди свиста пуль и разрыва снарядов генерал Гурко любил внушать своим подчиненным: «Бой, при правильном обучении, не представляет ничего особенного, это то же учение с боевыми патронами, только требует еще большего спокойствия и порядка».

Известный военный инженер генерал Э. Тотлебен долго не мог придумать способа разрушения мельниц в Плевненском укрепрайоне, где оборонялись турецкие войска. Так как артиллерия до многих мельниц не доставала, Тотлебен прибег к инженерной хитрости: сделал на речках запруды, а потом взорвал их, после чего потоки хлынувшей воды снесли мельницы. После взятия Плевны Тотлебен сокрушался, что эти мельницы, нужные населению, ему же и надо восстанавливать.