Владлен Сироткин - Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны

Комментируя отказ Наполеона предоставить России заем даже за счет частных французских банков, Нессельроде писал Сперанскому, что Франция не заинтересована в улучшении состояния русских финансов, ибо слабый союзник лучше сильного противника.

Но, кроме политических причин, столь упорный отказ Наполеона объяснялся тем, что Наполеон и сам сильно нуждался в деньгах. В 1810 г. дефицит французского бюджета составлял 180 млн. франков. Львиная доля средств французской казны шла на содержание и увеличение и без того огромной наполеоновской армии – с 1810 г. ассигнования на армию и флот возросли с 389 млн. франков до 556 млн. в 1812 г.

Впрочем, последнее обстоятельство – рост ассигнований на вооруженные силы – был типичен не только для Франции, но и для ее «союзницы» – России.

В фонде Государственного совета хранится интересный доклад канцлера Румянцева Александру I, озаглавленный «О средствах к поправлению курса». Возражая тем, кто считал, что все экономические и финансовые трудности (в частности, падение курса рубля) России идут исключительно от разрыва с Англией, Румянцев указывал на рост ассигнований на оборону страны. По мнению Румянцева, именно военные ассигнования наряду с покрытием старых военных долгов по иностранным займам привели к чрезмерному выпуску ассигнаций, вызвавшему падение курса рубля.

Ознакомление с бюджетом России на 1807–1811 гг. позволяет обнаружить довольно любопытную картину: несмотря на прекращение войны России против Франции и их союз, официальные государственные ассигнования царского правительства на военное и военно-морское министерства не только не сократились, а постоянно увеличивались и даже превосходили ассигнования периода войны 1806–1807 гг. Так, в первой половине 1807 г., когда Россия полным ходом вела военные действия против Франции, министерству сухопутных военных сил было отпущено 43 млн. рублей. В 1808 г., когда Россия и Франция были уже в мире, эта сумма составила 53 млн. В 1809 г. она возросла до 64,7 млн., а в 1810 г. – уже до 92 млн. К 1811 г., когда война с Францией стала очевидной, ассигнования достигли огромной суммы– 113,7 млн. рублей.

Таким образом, с 1807 по 1811 г. официальные государственные ассигнования на оборону возросли почти в два раза. Фактически они были гораздо больше, ибо в бюджет не входили так называемые экстраординарные расходы. Так, в 1810 г. в связи с усилением франко-русских противоречий и началом открытой подготовки Франции к войне против России военному министерству было выделено дополнительно 25,5 млн. рублей. Характерно, что созданная в 1806 г. на случай отражения возможного вторжения Наполеона в Россию милиция (ополчение) после Тильзита не только не была распущена, но и сохранилась, и в 1809 г. на жалованье ополченцам было отпущено 3,2 млн. рублей.

Значительная часть этих ассигнований шла на производство оружия внутри страны, а также на его закупки за границей. Так, едва заключив мир с Францией и собираясь начать мирные переговоры с Англией и Турцией, царь просил Наполеона продать России 50 тыс. ружей.

Характерный случай произошел в это время в Австрии. Некто Иоганн Маллия, официально числившийся чиновником при русском посольстве в Вене, втайне от австрийского правительства еще в октябре 1806 г. – июле 1807 г. по приказанию министра иностранных дел Будберга организовал массовую закупку оружия и даже его производство по русским контрактам в различных городах Австрии. Австрийское правительство, узнав о действиях Маллия, формально запретило вывозить оружие (ружья, сабли и т. п.) в Россию, ссылаясь на то, что Австрия сохраняет нейтралитет в русско-французской войне 1806–1807 гг.

Несмотря на Тильзитский мир, царское правительство не отказалось от намерения вывезти ранее закупленное оружие. По этому поводу между русским послом в Вене Куракиным и австрийским министром иностранных дел Стадионом в ноябре – декабре 1807 г. состоялись секретные переговоры. В ходе переговоров Куракин усиленно подчеркивал, что это оружие необходимо России для того, чтобы в будущем «оказать Австрии эффективную помощь в случае необходимости».

Куракину удалось убедить Стадиона, который 9 декабря 1807 г. дал письменное разрешение не только на вывоз уже приобретенного Маллия оружия, но и на право неограниченной закупки вооружения впредь. С января 1808 г. Маллия наладил регулярную отправку оружия в Россию. В целях маскировки от французской разведки ружья, сабли, ружейные кремни паковались в ящики под видом металлолома.

Русское правительство без задержки оплачивало эти «экстраординарные расходы». Мало того, когда осенью 1808 г. военное ведомство начало переоборудование оружейных заводов (арсеналов), Куракину в секретной депеше было предписано подыскать для работы в России квалифицированных австрийских оружейных мастеров.

При обсуждении финансового положения России на заседании Государственного совета в мае 1810 г. министр финансов Гурьев сообщил, что дефицит казны хотя и уменьшился до 77 млн. рублей (из них 65 млн. – военные долги за 1805–1809 гг. по внешним займам) против 157 млн. в 1809 г., тем не менее причины инфляции не устранены. Важнейшая из них наряду с отрицательными торговыми последствиями блокады – увеличение ассигнований на оборону: «Число армии, нужное, может быть, для защиты империи от внезапного прикосновения к целости оной, есть несоразмерное народному ее достоянию». Тем не менее Совет постановил, что ассигнования на армию и флот сокращению не подлежат.

Не все политические деятели наполеоновской империи видели в действиях Александра I только козни против Франции. К числу дипломатов, надеявшихся на возможность укрепления экономической базы франко-русского союза, относились французский посол в Петербурге Коленкур и торговый консул Лессепс. Их попытки укрепить торговлю Франции с Россией отражали заинтересованность части французских торгово-промышленных кругов в русском рынке, особенно на юге России.

Поначалу и министр иностранных дел Шампаньи загорелся желанием расширить русско-французскую торговлю. 7 декабря 1807 г. он предписал Лессепсу подготовить совместно с проживающими там французскими купцами доклад по этому вопросу. Шампаньи писал. «Теперь, когда политическая цель достигнута, выгоды России и Франции требуют, чтобы обратили подобающее внимание на торговые отношения между обоими государствами. Они ничтожны, надо восстановить их: надо занять место Англии на петербургском рынке. Надо укрепить политический союз взаимными торговыми выгодами, и эта победа, которую нужно одержать над Англией в торговле, не будет наименьшей выгодой, которую Франция извлечет из своей связи с Россией».

Во исполнение этого предписания Лессепс создал в Петербурге специальный торговый комитет из французских купцов, приехавших на жительство в Россию Комитет признал выгоду от торговли с Россией, но в представленном Коленкуру в феврале 1808 г. первом отчете о заседаниях комитета было указано на основную трудность – практическую невозможность осуществления торговли России и Франции морским путем ввиду преобладания Англии на морях. Поэтому русско-французская торговля может производиться главным образом сухим путем и частично по рекам. Комитет предложил создать сеть торговых бюро и транспортных контор на дорогах между Францией и Россией. Одновременно в отчете комитета указывалось, что для такого рода торговли, требующей больших транспортных издержек, нужны значительные кредиты.