Георг Пфайльшифтер - Теодорих Великий

Пpи императорском дворе в Константинополе

Константинополь — императорский город, господствующий и над сушей и над морем, — 11 мая 470 года торжественно отмечал, как и каждый год, знаменательное событие: в этот день Константин Великий освятил город, названный его именем. Кульминацией праздничных торжеств были состязания на боевых колесницах, которые проводились на ипподроме — одном из самых крупных строительных сооружений того времени. Огромная арена, на которой, выражаясь фигурально, была сконцентрирована вся общественная жизнь Восточной Римской империи, являлась одним из наиболее примечательных мест всего римского мира; без преувеличения можно сказать, что она была сердцем Константинополя. Эта арена множество раз становилась свидетельницей и массовых народных выступлений, и кровопролитной борьбы враждующих партийных группировок, и смертоносных революций.

В дни национальных торжеств сюда стекалось все празднично одетое население города, включая и императорский двор; затраты на проведение этих празднеств были огромными. Так было всегда в день 11 мая — день, столь великий для Константинополя. Весь этот огромный город с миллионным населением приходил в движение. Богатые и бедные, люди высокого и низкого звания, римляне и варвары, горожане и люди, приехавшие из провинций, — все они, нарядно одетые, устремлялись к расположенному неподалеку от моря цирку, производя при этом неимоверный шум: в пестрой толпе людей, прибывших на праздник в этот полуазиатский торговый порт, были представители трех континентов. С самого раннего утра они заполняли городские улицы и переулки, а также вымощенные мрамором и украшенные статуями императорские форумы. Главная улица города, которая вела к форуму Августа и ипподрому, была полностью запружена людьми. Солнце еще не успевало взойти, а у ворот арены уже скапливалась огромная толпа. Сразу же после того, как они открывались, люди быстро заполняли ипподром. Это сооружение имело весьма внушительные размеры: 370 м в длину и 60 м в ширину; сорок расположенных друг над другом рядов с мраморными сиденьями были способны вместить примерно сорок тысяч зрителей.

Толпа находилась в постоянном движении, и повсюду оживленно обсуждались шансы на победу «зеленых» или «синих». Это были две самые популярные партии из четырех, борющихся за главный приз в состязаниях на колесницах. Используя своих сторонников, обе названные выше партии сумели создать весьма сильные фракции, которые постепенно не без возникновения угрозы для государственной власти — начинали играть все большую роль в общественно-политической жизни страны. Население города разделилось на два лагеря, и теперь, во время последних приготовлений к состязаниям на колесницах, приверженцы «зеленых» и «синих» яростно спорили, доказывая друг другу, что именно их партия имеет наибольшие шансы на победу в этих состязаниях. Тем временем люди, не принимавшие участия в жарком споре, просто любовались всем увиденным, ибо ипподром воистину можно было сравнить с великолепным музеем; их взгляды приковывали к себе установленные в цирке чужеземные монолитные колонны, а также произведения изобразительного искусства, сделанные из бронзы и мрамора. Фасад императорской ложи был украшен очень дорогими изделиями. Все эти великолепные произведения искусства были доставлены из более чем двухсот городов Азии, Египта, Греции и Италии, и все они предназначались для украшения новой резиденции императора. Некоторые из них были использованы для отделки галереи, закрывавшей гигантское сооружение сверху, и они также приковывали к себе внимание многих собравшихся в цирке людей.

Открывавшаяся отсюда широкая живописная перспектива никого не оставляла равнодушным: внизу раскинулся омываемый морем и опоясанный каменными стенами город с роскошными зданиями и широкими площадями, с верфями и гаванями, в которых покачивались на волнах парусные корабли. При взгляде на восток открывался великолепный вид на императорскую резиденцию с ее дворцами и жилыми зданиями, двориками и садами, а чуть далее — на Боспор и на азиатское побережье с блестевшим в лучах весеннего солнца Халкедоном. Повернувшись к югу, восхищенный зритель видел необъятную ширь Мраморного моря, по которому гуляли сине-зеленые волны, а на заднем плане виднелись покрытые легкой дымкой Принцевы острова и снежная вершина азиатского Олимпа. Итак, красивые произведения искусства и великолепный ландшафт удовлетворяли первое любопытство собравшихся, однако они с нетерпением ожидали появления императорского двора и начала состязаний. Вся огромная верхняя часть северной стороны ипподрома была предназначена для размещения высокопоставленных сановников и чиновников различного ранга.

Между воротами главного входа на ипподром и церковью св. Стефана на двадцати четырех массивных опорах возвышалась императорская ложа — Кафисма — с расположенными слева и справа от нее ложами для его свиты. Войти в нее можно было только из императорского дворца, к которому она непосредственно примыкала. Первым свидетельством того, что очень скоро в своей ложе появится император, был торжественный выход императорской гвардии. Гвардейцы не только получали высокое жалованье, но и были наделены весьма обширными привилегиями. Они занимали свое место под императорской ложей, на слегка выступающей вперед террасе. Эти великолепные солдаты с полной воинской экипировкой неизменно привлекали к себе внимание очень многих зрителей. Особенно бросались в глаза высокие белокурые германцы, и в толпе довольно часто обсуждался вопрос о том, почему именно они стали приобретать все большее и большее влияние в Империи. Даже на сугубо национальных торжествах германцам уже давно отводилась весьма примечательная роль.

Вопрос о взаимоотношениях с германцами (или варварами) был в то время одной из важнейших проблем Восточной Римской империи. Наиболее вероятной причиной того, почему варвары стали играть в стране такую заметную роль, был серьезный провал в решении важнейших социальных задач, которые начиная с III в. н. э. стояли перед римским обществом. Речь идет, прежде всего, о взаимоотношениях крупных и мелких землевладельцев, о положении и тех и других в обществе, о статусе ремесленников и, наконец, о правовом распределении чрезвычайно больших государственных долгов между этими тремя социальными слоями общества. Новая система взимания постоянно растущих налогов, которая была направлена на учет возможностей этих социальных групп, на практике себя не оправдала. Все население Империи делилось на правящие круги и крупных владельцев собственности, на привилегированных производителей, державших в своих руках важнейшие экономические рычаги, и на низшие классы, которые были гораздо более слабыми в экономическом плане, но на плечи которых было возложено тяжкое бремя выплат налогов и непосильного труда. Прежде полностью свободные обладатели небольших земельных участков становились колонами и попадали в полную кабалу к крупным землевладельцам, которые прекрасно знали, как с помощью имеющихся в их распоряжении средств снять с себя наиболее тяжелые финансовые обязанности; таким образом, полностью платить налоги приходилось лишь колонам, которые крепко держались за свой небольшой участок земли. Именно поэтому подавляющая часть населения Империи постепенно разорялась и становилась все более бесправной и в экономическом, и в социальном плане. Похожим образом попадали в зависимость от государства и ремесленники, хотя некоторые из них были наделены определенными привилегиями, которые переходили по наследству от отца к сыну. Довольно часто ремесленников принуждали выполнять те или иные государственные заказы. Следствиями такого положения дел стали растущее недовольство широких слоев римского общества — многие колоны стали покидать Империю и переселяться к варварам — и общий экономический кризис. Естественно, что все это отражалось весьма заметным образом на финансах страны, основными источниками пополнения которых были налоги, взимаемые с людей, занятых в сельском хозяйстве, то есть, по сути дела, с колонов. Еще одно негативное последствие сложившихся в римском обществе социально-экономических отношений ярко проявилось в военной сфере. Как известно, всеобщая воинская обязанность была отменена в Римской империи уже довольно давно. Набор солдат в армию — в тех случаях, когда денежный выкуп оказывался чрезмерным, — осуществлялся точно так же, как и сбор государственного налога в виде сельскохозяйственных продуктов. Само собой разумеется, что власти все-таки стремились не призывать лучших работников на воинскую службу. А это приводило к тому, что в армию набирали многих людей, которые были попросту непригодны к выполнению воинских обязанностей, и от них трудно было ждать усердия и проявления ими патриотических чувств. К названным выше негативным последствиям нужно добавить еще один неблагоприятный момент постоянное уменьшение населения Империи. Очень скоро в стране стало попросту не хватать ни солдат — для выполнения все новых и новых задач по обеспечению безопасности государства, ни колонов — для обработки огромных латифундий. И чем дальше, тем больше Империя стала нуждаться в пополнении собственных людских ресурсов. Так постепенно стали разрушаться как раз те две основные опоры, на которых зиждилось огромное гордое здание Римской империи, — сельское хозяйство и армия. Было крайне необходимо вновь укрепить их, настолько хорошо, насколько это возможно, с помощью чужеземцев.