Роберт Коули (ред.) - А что, если бы

Проблема «Маастрихтского аппендикса» — узкого выступа голландской территории к югу — довлела над германским стратегическим развертыванием на Западе и в Первую Мировую войну, и во Вторую. В разных версиях плана нейтралитет Голландии то нарушался, то не нарушался. Хотя окончательное решение по этому вопросу принимало политическое руководство, Мольтке, безусловно, допустил серьезную ошибку: вступление на голландскую территорию позволяло 1-й армии фон Клюка выиграть более суток активного времени. Поскольку нарушение нейтралитета Бельгии так или иначе влекло за собой негативные политические последствия, следовало уже действовать последовательно и поставить все на карту военной целесообразности. В общем, как правильно указывает ТРИЗ, «компромисс всегда хуже, чем любая из альтернатив».

Шестой германской армией командовал кронпринц Руппрехт Баварский. Кнафф фон Деллмензинген исполнял обязанности начальника штаба этой армии.

У автора весьма нетрадиционные представления о структуре войск. Численность германского армейского корпуса составляла 32 000 человек. В составе 6-й германской армии было пять армейских корпусов, ландверная бригада и кавалерийская дивизия — всего около 200 000 человек (включая небоевой состав).

В действительности Мольтке понял ошибочность принятого решения уже на следующий день — но не счел возможным его отменить из соображений престижа.

Разумеется, на восток. Автор не удосужился посмотреть на карту.

Правительство Франции не собиралось бежать в Бордо. Оно бежало в Бордо — или, если хотите, выехало туда по настоянию военного руководства страны.

Автор несколько преувеличивает. Миллион человек просто физически не могли покинуть Париж, уровень дезертирства во французских частях был даже ниже среднестатистической «нормы». И, разумеется, никто не собирался взрывать Эйфелеву башню — да и зачем? Другой вопрос, что Галиени — по прямому приказу правительства — действительно подготовил к взрыву мосты через Сену, являющиеся важными военными объектами.

Автор совершенно напрасно придает такое значение эпизоду с картой. Движение колонн Клюка прослеживалось с воздуха, да и обыкновенный телефон позволял узнать, какие именно населенные пункты попали в руки 1-й армии. Кроме того, французы вели войсковую разведку, используя для этого корпус Сорде и армейскую кавалерию.

Очевидно, что быстроходность крейсера для переправы через Па-де-Кале не имела никакого значения.

Если бы Френч продолжал настаивать на своем, он был бы снят и, вероятно, предан военному суду. Британские экспедиционные силы возглавил бы Дуглас Хейг; если бы оперативная обстановка выглядела бы вполне катастрофической, право спасать армию и честь Англии было бы, скорее всего, предоставлено Алленби.

Авторская трактовка Марнской битвы выглядит несколько легковесной. Подробное описание этого грандиозного встречного сражения семи армий дано в работе М. Галактионова «Париж, 1914 г.» (М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2001).

Так у автора.

В своих «Военных мемуарах» Д. Ллойд-Джордж подробно освещает вопрос: мог ли быть заключен компромиссный мир? И отвечает на него определенно отрицательно. Немцы — до 1918 года, когда отчаяние, вызванное голодом, абсолютным превосходством противника в силах и крахом всех возможных стратегий, утратили волю к борьбе, — не согласились бы на мир, фактически являющийся признанием их поражения. С другой стороны, Великобритания и Франция не приняли бы мира никакого, при котором Эльзас-Лотарингия (не говоря уже о Бельгии) остались бы за Германией. Войну требовалось довести до логического конца: этого требовала логика конфликта цивилизаций. (О конфликте сциентической цивилизации Запада и магической культуры Германии смотри, в частности, статью С. Переслегина «Мировой кризис». (В кн. Б. Такман «Первый блицкриг» — М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 1999.)

Лайнер «Лузитания» был торпедирован 7 мая 1915 года, при этом погибло 139 американцев (а не 128, как указано автором) и еще 1057 человек, которые американцами не были и о которых автор не счел необходимым упомянуть. Ничего «случайного» в потоплении «Лузитании» не было. Немцы охотились за этим судном, и Швингер выпустил торпеду по набитому людьми лайнеру вполне сознательно. Что же касается США, то «Великий Нейтрал» действительно вступил в войну после потопления «Лузитании» — но только через два года.

Как раз перед Первой Мировой войной в России наметился не подъем, а спад.

Ну, во-первых, если уж автор хотел построить Реальность без революции 1917 года, следовало действовать по-другому: не пропускать в Турцию «Гебен». Что, заметим, было вполне возможно. Для этого достаточно было поменять местами двух английских адмиралов — Троубриджа и Крэдока. Во-вторых, а что бы было — вместо Сталина, ГУЛАГА и прочего? Во всех исторических реконструкциях этого направления Россия политически присоединяется к Германии, Италии и Японии. В результате Вторая Мировая война обретает эпический размах, уносит свыше 50 миллионов человеческих жизней и заканчивается, разумеется, «советизацией» (возможно, под иным названием) огромных территорий. Создание «тоталитарных» (можно подобрать и другой термин) империй было основной тенденцией XX столетия, и попытки игнорировать эту тенденцию при создании альтернативных версий Реальности выглядят смешно и антиисторично.

При Седане французы потеряли 3 тысячи убитыми и 14 тысяч ранеными, 82 тысячи человек вместе с императором попали в плен по условиям капитуляции. Прорваться в Бельгию и интернироваться удалось тоже 3 тысячам бойцов.

27 октября.

Все эти факторы сказывались только в бою между пехотой, в артиллерии прусская армия, имевшая на вооружении казнозарядные нарезные пушки и снаряды с ударными взрывателями, обладала значительным превосходством. Устарелая тактика французских войск, не умевших окапываться и действовать рассыпным строем, усугубляла это положение.

Осадная армия имела численность до 235 тысяч человек. В Париже числилось к концу осады около 500 тысяч, но подготовленные полевые войска отсутствовали. Реорганизовать батальоны национальной гвардии в боеспособные части генерал Трошю не смог.

Вильгельм II стал императором Германии 15 июня 1888 года.

В случае смерти Вильгельма II императором стал бы его сын, тоже Вильгельм. Ввиду малолетства императора (он родился б мая 1882 г.) регентом скорее всего должен был стать принц Генрих Прусский, младший брат покойного. Последний был тремя годами моложе Вильгельма II и во многом походил на него.