Алексей Бычков - Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

Иван Васильевич был наречен соправителем ослепшего отца в девять лет, стал его наследником в двадцать два года. За эти тринадцать лет ни один поступок молодого князя не попал в летопись! И взойдя на престол, Иван III еще пять лет не приступал к большим делам — пока не отобрал из теснящихся вокруг трона бояр тех, кто был беспрекословно предан ему, и не отстранил остальных. Так, самоуверенный талантливый воевода

Федор Басенок (любимец отца Ивана III) был вскоре ослеплен за некий мелкий проступок, чтобы прочим неповадно было возражать… Царь знал, что «кадры решают все».

Однако князь не счел нужным отражать в летописи первый принцип бюрократии, за него это сделал Макиавелли, через десять лет после смерти первого государя всея Руси. Тут, видимо, государь подчинился второму из открытых им принципов — незаметности всех оригинальных действий правителя.

Этот принцип Н. С. Борисов проследил на примере крупнейшей удачи Собирателя — укрощения вольного Новгорода. Историки давно заметили отличную дипломатическую подготовку этой операции. Сначала князь «отколол» от Новгорода обиженных псковичей: это было не трудно. Затем удостоверился в нежелании польско-литовского короля Казимира IV и хана Большой Орды Ахмата затевать войну с хорошо подготовленной Москвой. Лишь тогда последовал первый поход на Новгород и блестящая победа малой рати Даниила Холмского на реке Шелонь.

Иван явно не ожидал столь быстрого успеха — и не стал торопить события, а дал побежденным новгородцам время привыкнуть к их бессилию. Четырех новгородских бояр для примера публично обезглавили. Несколько десятков их менее опасных соратников отправились в московскую тюрьму. Прочих новгородцев Иван отпустил.

Сравнив показания многих летописей, Н. С. Борисов пришел к выводу, что новгородская эпопея Ивана III тянулась целых двадцать лет. За это время около трети населения Новгорода было выселено в малые или окраинные города Московской державы — подальше от родных очагов! Там вчерашние новгородцы неизбежно почувствовали себя «новыми московитами» и не бунтовали против государева произвола. Опустевшие дворы в Новгороде князь отдал московским дворянам (включая вчерашних холопов). Вспомним, как хвалил Макиавелли ранних римлян за столь же продуманную, безжалостную и успешную политику колонизации латинских и этрусских полисов…

Таковы успехи Ивана III в державостроительстве. А каковы были его неудачи? Н. С. Борисов рассмотрел два примера: подчинение Казани и Прибалтики. В обоих случаях военные победы московитов были столь же бесспорны, как в Новгороде. Напротив, административные реформы Ивана III в этих иноверных регионах были куда более умеренны и оказались почти бесплодны. Здесь Ивану III не удалось привлечь на сторону Москвы сколько-нибудь значительную долю местных жителей. Именно поэтому в 1500-е годы московские воеводы не смогли предотвратить в Прибалтике набеги Ливонского магистра Вернера Плеттенберга и разорение новорожденного Ивангорода шведами. Аналогично казанский царь Мухаммед Эмин, двадцать лет терпевший опеку московской церкви, при вести о тяжкой болезни Ивана III позволил своим подданным истребить русскую колонию в Казани.

Чтобы исключить такой реванш, нужна демографическая политика «новгородского» стиля. Но крайне трудно проводить ее, не имея явного превосходства в промышленной и экономической сфере. В Казани Россия не имела такого превосходства до середины XVI века, а в Прибалтике — до XX века. Закрыв в 1494 году Ганзейский двор в Новгороде, князь так и не сумел наладить альтернативную торговую структуру в Прибалтике, чтобы открыть русским купцам двери западно-европейского рынка, сделать Россию полноценной европейской державой.

Читателю может быть интересно: какие аспекты деятельности Ивана III его биограф сознательно оставил без внимания? Прежде всего, это касается российского просвещения. Видно, что Иван Васильевич на время предоставил в Москве свободу слова новгородским попам-еретикам («жидовствующим»), чтобы создать противовес идеологической монополии митрополита и епископов. Но почему он не озаботился распространением в России книгопечатания? Почему этим не занялись лидеры еретиков — хотя бы знаменитый дьяк Федор Курицын? [84] Курицын Ф.В. (? — после 1500) — дьяк-писатель, приближенный Ивана III. Один из руководителей русской дипломатии в 80–90-е годы XV века. Глава московского кружка религиозных реформаторов. — Примеч. ред. Или все это начиналось, но было задушено в зародыше и не попало в летописи?

«Наше отношение к Ивану III — создателю и одушевленному символу Московского государства — неизбежно отражает отношение к самому этому государству, которое (при всех метаморфозах), по существу, не так уж сильно изменилось за последние пять веков. Это государство смотрит на своих детей то строгим отцом, то заботливой матерью, но чаще всего — злой мачехой. А потому вызывает у нас и любовь, и ненависть одновременно».

«Русские в глубине души всегда считали себя народом, избранным Богом, и с этой верой одерживали великие победы. Но бремя исторического одиночества порою становилось невыносимо. Попытки сближения с Западом были естественны и необходимы. Российское «западничество», несмотря на его внешнюю нелепость и беспочвенность, по существу, совершенно необходимо для нормального роста нашего общественного организма. Оно стало важным компонентом той уникальной смеси противоречий, которую со времен Ивана III стали называть Россией».

В России идеи об особой исторической миссии государства более всего были в ходу в конце XV–XVII века. В соответствии с духом того времени мысль эта приняла форму утверждений о единстве правящей династии.

Летопись передает мнение Ивана III о том, что новгородцы (так же как и остальные жители Руси) «от Володимера даже и до сего дни его род знали един и правилися всем великим князем о всем, преже Киевским, потом же Володимерским». [85] ПСРЛ. Т. XXVII. С. 131.

Это утверждение, трижды повторенное в своде 1472 года, развивается еще подробнее в своде 1479 года, рассматривающем как единое целое весь отрезок русской истории — «от начала, как и земля их стала, и как великии князи учали быть от Рюрика на Киеве и на Володимере и до сего великого князя Ивана Васильевича». Таким образом, линия исторического развития государства на Руси представлялась прямой и непрерывной, что в глазах тогдашних людей свидетельствовало о значительности государства и являлось надежным залогом его будущих успехов.