Сергей Цветков - Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава

См.: Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. С. 72.

Ср. показание Тацита о германских дружинниках: «Время, свободное от войны, они проводят отчасти на охоте, а больше в праздности, еде и сне».

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994. С. 346.

В Новгородской земле X—XIII вв. «фонд черных земель... предстает перед нами в виде корпоративной собственности веча» (Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина. М., 1981. С. 274).

Фроянов И.Я. Начала русской истории. С. 346.

См., напр.: Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. I. С. 165; Горский А.Л. Древнерусская дружина. М., 1989. С. 25.

Фроянов И.Я. Рабство и данничество у восточных славян. С. 374.

Образец заключения такого договора о «подданстве» встречаем в летописи: Олег «посла к радимичем, рька: „Кому дань даете?" Они же реша: „Козаром”. И рече им Олег: „Не дайте козаром, но мне дайте”. И вдаша Ольгови по щьлягу, яко же и козаром даяху».

Кобрин В.Б., Юрганов A.Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси: К постановке проблемы // История СССР. 1991. №4. С. 55.

Романов Б.А.. Люди и нравы Древней Руси: Историко-бытовые очерки XI—XIII вв. М., 2002. С. 101.

Фроянов И.Я. Рабство и данничество у восточных славян. С. 462.

См.: Там же. С. 502.

См.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. С. 346.

Тимощук Б.А. Восточнославянская община VI—X вв. н. э. С. 121.

См.: Зеленин Д.К. О происхождении северновеликорусов Великого Новгорода // Институт языкознания: Доклады и сообщения. VI. М., 1954.

По наблюдениям Е.А. Рыдзевской, топонимические названия, производные от смерд, «отличаются большим разнообразием форм: простейшие из них Смерди, Смерда, Smiord (название ручья в районе Витебска и польском документе XVI в.). Далее — наиболее простые производные, как Смердов, Смердово, Смердий, и, наконец, — такие формы, как Смердовичи, Смердомка, Смердомля, Смердынь, Смерделицы и мн. др.» (Рыдзевская Е.А. Слово «смерд» в топонимике // Проблемы источниковедения. Сб. 2. М.; Л., 1936. С. 13). И.Я. Фроянов замечает, что если бы термин «смерд» обозначал крестьян в целом, то подобные названия не могли бы появиться: «Только определенная локальность смердов вызвала потребность привязать их к тому или иному пункту» (Фроянов И.Я. Начала русской истории. С. 447).

Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 68—70.

Ср. с летописными известиями: «Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенах, на мери и на веси, кривичех. А козари имаху на полянех, и на северех, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма»; «Поча Олег воевати деревляны, и примучив их, имаше на них дань по черне куне» и т. д.

В Повести временных лет имеется сходное выражение «вся русь» (в легенде о призвании Рюрика: «И избрашася з братья с роды своими, пояша по собе всю русь», и в договорах русов с греками). Новгородская I летопись заменяет «всю русь» на «дружина многа».

Вероятно, князь с дружиной передвигались по установившимся путям на санях (вспомним «Ольгины сани», хранившиеся в Пскове).

Греческое слово пактон имеет двоякое значение договора и дани (см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 316. Примеч. 18 к гл. 9). Судя по тому, что город Витичев назван Константином в этой же главе (9-й) «крепостью-пактиотом росов», император придавал термину «пактиот» преимущественно значение «союзник», а не «данник». Правда, в другом месте (гл. 37) земли угличей, древлян, ледзян и «прочих славян» именуются у него «подплатежными стране Росии местностями». Но «подплатежность» в данном случае — это состояние политической зависимости, а не самый факт выплаты дани. Обычай полюдья не имел аналогии в византийской политической практике. Зависимые от Византии земли и народы в знак своего подчинения вносили в имперскую казну ежегодную подать. Поэтому и политическую зависимость «внешней Росии» от Киева Константин выразил через отношения «платежа».

См.: Рыбаков Б.А. Мир истории. С. 75, 76.

Фроянов И.Я. Рабство и данничество у восточных славян. С. 483.

См.: Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1973. С. 140.

Вид, устройство и грузоподъемность древнерусских морских ладей IX—X вв. изучены недостаточно. Ни письменные источники, ни археологические материалы не позволяют сделать подробное их описание. Две полностью сохранившиеся славянские лодки-однодеревки (8,33 и 9,8 м длиной), вытянутой обтекаемой формы, быстроходные и маневренные, были обнаружены в Микульчице (Чехия) (см.: Сорокин П.Е. О некоторых тактических приемах борьбы на воде в Древней Руси // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 211). Но это, очевидно, речные суда. В «Тактике» Льва VI Мудрого (890-е гг.) говорится, что «северные скифы» используют «более быстроходные, легкие и меньшие по размерам» суда, чем арабы, «потому что, спускаясь к Черному морю по течению рек, они не могут использовать более крупные суда». Г.В. Вернадский предположил, что древнерусская морская ладья была схожа по типу с казацкой морской чайкой. Для этого судна ствол дерева служил лишь основанием, на котором из тяжелых дубовых досок воздвигалась сама лодка — борта, нос, корма и т. д. Длина сорокавесельной чайки достигала двадцати метров, высота мачты — почти семи метров (см.: Вернадский Г.В. Киевская Русь. С. 38—39).

См.: Толочко П.П. Киевская земля // Древнерусские княжества X—XIII вв. М., 1975. С. 26.

См.: Литаврин Г.Г. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX—X вв. С. 63—68.

См.: Литаврин Г.Г. О юридическом статусе древних русов в Византии в X столетии. С. 78—82.

См.: Вернадский Г.В. Киевская Русь. С. 39.

Сажень = 2,1336 м.

Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. I. С. 171.

Здесь обнаружено древнерусское поселение X—XI вв., арабские монеты, а с днепровского дна подняты четыре «франкских» меча и один клинок без рукояти (см.: Кирпичников A.M. Древнерусское оружие. С. 29, 48—49, 78; Сокулъский A.Л. Раскопки славянского поселения на острове Хортица // Археологические открытия, 1976 г. М., 1977. С. 373—374). Своим христианским именем остров, скорее всего, обязан не русским христианам, а херсонесцам (см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 327. Примеч. 51). Константин Багрянородный засвидетельствовал, что они совершали торговые поездки на Русь, следовательно, поднимались по Днепру гораздо выше Хортицы. Древнерусское название Хортицы даже в более позднюю, христианскую эпоху было Варяжский остров (см.: Воскресенская летопись под 1223 г.).