Джеффри Робертс - Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953

По его инициативе правительство издало резолюцию по формированию судов чести во всех центральных аппаратах советского государства для проверки наличия антипатриотических, антигосударственных и антисоциальных действий тамошних чиновников, и работников. Во исполнение постановления суд чести министерства здравоохранения проверил случай Клюевой и Роскина, действовали ли они корректно, или нет, передав секреты советской медицинской науки иностранцам. В своём представлении суду чести Жданов указал, что двое учёных действовали индивидуалистически и без согласования с вышестоящими.

Но обвинений в преступных действиях Клюевой и Раскину не предъявлялось. Решением так называемого суда чести было указано, что этот случай должен стать политическим и идеологическим уроком опасности сношения с иностранцами. (Этот судебный процесс прошёл публично, перед аудиторией в 800 человек). Центральный Комитет дал закрытый циркуляр для членов партии: «О деле профессоров Клюевой и Роскина». Документ критиковал «раболепие и пресмыкательство перед иностранцами», призвав «воспитывать советскую интеллигенцию в духе советского патриотизма», и предостерегая против «низкопоклонства, и раболепия перед западной буржуазной культурой».

Патриотический императив был очевиден также в так называемом деле Лысенко. Трофим Лысенко, советский биолог, специализировавшийся на растениеводстве, полагал, что на пробретение новых свойств растений может влиять наследственность и окружающая среда. Его взгляды привели к конфликту с советскими генетиками, которые утверждали, что наследование, это функция генов, а не влияние изменений окружающей среды, или научных манипуляций над природой.

Продолжительные дебаты между этими двумя фракциями в советской биологии закончились неожиданным разворотом событий в аперле 1948 года, когда Юрий Жданов, сын Андрея, стоявший во главе научной секции ЦК, выступил с лекцией, критикующей взгляды Лысенко. Лысенко написал Сталину жалобу. Результатом было официальное одобрение позиции Лысенко, давшее дорогу публикации в «Правде» материалов конференции от июля-августа 1948 года, где излагались взгляды Лысенко и были разгромлены генетики, критиковавшие его. Лысенко возможно был слабым учёным, но ловким политиком, и постарался выставить свою позицию, как «советскую», в противоположность «западной» науке, и «материалистическую, прогрессивную, и патриотическую биологию» противопоставил «реакционной, схоластической, и иностранной» биологии.

Лысенко стал триумфатором, так как Сталин поддержал его взгляды и высказал порицание Юрию Жданову за проталкивание своего личного мнения на наследственность в ходе дебатов по генетике. «В партии у нас нет персональных мнений, или персональных точек зрения», — говорил ему Сталин. «Есть только взгляды партии». Сталин поддержал взгляды Лысенко потому, что они во всём совпали с его собственными, с марксистской философией, призывавшей к радикальной трансформации мира.

В соответствии с этими взглядами советская пресса в октябре 1948 года анонсировала «Великий сталинский план преобразования природы», проект массовой высадки деревьев, засевания травой и создания 44.000 новых прудов, и водохранилищ. «Капитализм», — писала «Правда»: «не способен не только планировать преобразование природы, но и предотвращать грабительское использование её богатств».

В речи на выборах в феврале 1946 года Сталин сказал, что он был «уверен, что если мы поможем нашим учёным, то они вскоре превзойдут достижения заграничной науки». Двумя годами позже тон публичных рассуждений сместился к триумфальным заявлениям, что советские, и конечно русские достижения превосходят западные. «За всю историю великий русский народ обогатил национальную и мировую технику выдающимися открытиями, и изобретениями», — провозглашал обозреватель газеты «Правда» в январе 1949 года. Причиной, вызвавшей этот комментарий, стала сессия советской академии наук, посвящённая истории российской науки.

В том же месяце, в «Комсомольской правде» (газета молодых коммунистов) можно было прочесть заголовок: «Самолёт — российское изобретение». Согласно автору этой статьи:

«Невозможно найти хотя бы одну область, где русские люди не проложили бы новых дорог. А.С. Попов изобрёл радио. А.Н. Лодыгин создал лампу накаливания. И.К. Ползунов построил первую в мире паровую машину. Первый паровоз изобрели Черепановы… Крепостной крестьянин Фёдор Блинов полетел над русской землёй на самолёте тяжелее воздуха, созданном гениальным Александром Фёдоровичем Можайским за 21 год до братьев Райт».

Эта цитата показывает русификацию советской патриотической кампании. На всех официальных cталинских портретах исчезли все признаки его грузинского происхождения. Классический послевоенный портрет Сталина в полной парадной форме стал моделью для всех остальных. Сталин также предложил оказывать особое внимание русскому народу и его культуре, как бастиону против запада. 110-я годовщина смерти Пушкина отмечалась с большой помпой в 1947 году. В сентябре 1947 года было опубликовано поздравление, посвящённое 800-летней годовщине основания города Москвы:

«Величие Москвы состоит не только в троекратном освобождении нашей страны от иностранного угнетения — от монгольского ига, от польско-литовских интервентов и от французского вторжения. Величие Москвы состоит прежде всего в том факте, что она стала базисом объединения раздробленной России в единое государство с одним правительством, с одним вождём». В 1950 году Сталин опубликовал серию статей в «Правде» по марксизму и лингвистике (языкознанию), в которых защищал особые преимущества русского языка.

Ждановщина усилилась с ухудшением советско-западных отношений. Начало кампании против запада было инспирировано недовольством Сталина отношениями с Британией и США, и беспокойством о проникновении западного влияния в советское общество. Культурная чистка 1946–1947 годов совпала с опасением Москвы, что будущему «великого альянса» угрожает рост влияния анти-советских сил в западных странах.

Развитие советского и русского ура-патриотизма совпало с началом холодной войны в 1947–1948 годах, и с началом идеологического соперничества с западом. Окончательно, в конце 40-х и начале 50-х годов, когда холодная война достигла своего пика, советская внутренняя политика развернулась к ксенофобии. Гражданам запретили контактировать с иностранцами, западные журналисты, работавшие в Москве, стали подвергаться грубой цензуре, иностранный туризм строго ограничили даже для советских чиновников, драконовские наказания были введены за предательство и выдачу государственной тайны.