Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

Одновременно было замечено, что пика также еще не исчерпала своих возможностей. Это неоднократно с успехом доказывали русские казаки и польские уланы. Именно поэтому накануне войны 1812 г. в русской армии было принято решение вооружить пиками гусар, чтобы быстро создать большое количество пиконосной кавалерии.

Однако в отличие от защиты кирасир, введение пики в гусарских полках едва ли было удачным. Современники единодушно отмечали, что пика, будучи грозным оружием, имела в то же время ряд существенных недостатков. В неумелых руках она была бесполезна. Если даже неопытный кавалерист, вооруженный саблей, мог так или иначе использовать ее в бою и наносить ущерб неприятелю, то неподготовленный боец с пикой в серьезной схватке был просто беспомощен. Дело в том, что для опытного конного воина не представляло особого труда парировать прямой удар новичка: пика длинная и тяжелая, поэтому заранее видно, куда придётся удар. А если клинком сабли отвести пику в сторону, улан останется совершенно незащищенным перед противником, вооруженным обычным холодным оружием.

Офицер Изюмского гусарского полка Мартенс вспоминал: «Великий князь ввел во все гусарские полки копья. Для легкой кавалерии копье составляет бесспорно превосходное оружие, но для того, чтобы владеть им целесообразно, требуется большой навык и должная практика. Ввести же это оружие за два месяца до начала похода было величайшей бессмыслицей; копье в руках человека, не умеющего им владеть, составляет только помеху. Поэтому гусары, ловко действовавшие саблею, были в высшей степени недовольны копьями и в самом начале похода переломали и выбросили их». 34

Теперь несколько слов о Гвардии. Необходимо отметить, что в области комплектования Гвардии в России обратились к французскому образцу. До этого русская гвардия формировалась, прежде всего, лучшими рекрутами. Но так как во Франции в Старую гвардию отбирали лучших солдат, военный министр принял решение о том, что и российская гвардия должна состоять не только из хороших рекрутов, но и из заслуженных воинов, выбранных из других полков. В 1811 г. по всей армии был направлен циркуляр, согласно которому «дивизионные командиры обязаны на укомплектование гвардейских пеших полков выбирать с каждого гренадерского пехотного и егерского полка по 4 гренадера и по 2 стрелка» 35.

Впрочем, состав, вооружение, обмундирование и степень обученности российской императорской гвардии и без того были безупречными. Офицер-ординарец французского императора Альбер де Ватвиль, посетивший Петербург в 1810 г. с целью передачи дипломатических депеш, докладывал Наполеону 16 июня того же года о параде, на который он был приглашен в свите французского посла: «Выправка войск и точность, с которой они маневрировали, были настолько безупречными, что я не мог даже вообразить подобного. Все эволюции выполнялись по уставам, близким к французским. Русский полк может маневрировать вместе с французским, при условии, что его командир будет знать французский язык… Конная артиллерия, мундир которой изменился за два дня и стал теперь подобен униформе французских конных егерей, действовала на плацу с удивительной скоростью и слаженностью» 36.

Давно было известно, что во Франции военное инженерное дело поставлено на самом высоком уровне. Неслучайно поэтому для изучения французского инженерного опыта во Францию был направлен военный инженер Майоров, в задачу которого входило осмотреть крепости на севере Франции и территории бывшей Голландии. Французские военные и гражданские власти с удовольствием показывали русскому офицеру достижения в области технической мысли. Так что Майоров в письме канцлеру Румянцеву написал: «Я считаю себя обязанным поблагодарить за щедрое и открытое поведение по отношению ко мне министра внутренних дел, который почтил меня своей дружбой и осыпал знаками внимания» 37. Результатом поездки Майорова были его предложения по модернизации русских крепостей.

Офицерский корпус российской армии в 1812 г. не претерпел значительных изменений по сравнению с первыми годами XIX века. Он сохранял характерные черты любого офицерского корпуса традиционных монархических стран. 89 % командного состава были дворянами, 38что, например, почти соответствует проценту дворян в офицерском корпусе дореволюционной Франции (в эпоху Людовика XVI дворяне составляли около 80 % офицерского состава). В российской армии офицером принципиально мог стать солдат крестьянского происхождения, для этого он должен был прослужить в унтер-офицерском звании не менее 12 лет. Для солдатских детей и выходцев из духовенства этот срок снижался до 8 лет. 39Впрочем, как видно из предыдущей цифры, офицеров — выходцев из простолюдинов было немного, и они совершенно не определяли дух офицерского корпуса.

Однако представлять себе российских офицеров как богатых дворянских сибаритов, ведущих разгульную жизнь и ведрами заказывающих шампанское в дорогих заведениях, как это часто делается в вульгарной литературе и кинематографе, было бы явно неправильно. Современные исследователи показали, что большая часть российского офицерского корпуса жила на скудное жалованье: 77 % офицерского корпуса «не были владельцами или наследниками крепостных и недвижимости. Офицеров-помещиков было всего 3,8 %» 40. Что же касается жалованья, оно поистине удивляет своей мизерностью. Жалованье офицеров армейской пехоты было следующим:

прапорщик — 125 руб. ассигнациями в год,

подпоручик — 142,

поручик — 166,

штабс-капитан — 192,

капитан — 200,

майор — 217,

подполковник — 250,

полковник — 334.

Правда, доходы офицеров, получаемые от государства, не ограничивались жалованьем. Офицеры получали также так называемые «столовые деньги» (в зависимости от должности) и квартирные (в зависимости от чина и семейного положения). Однако дополнительные выплаты составляли не более ⅓ жалованья.

Если учитывать, что рубль ассигнациями в описываемую эпоху почти точно равнялся французскому франку, можно легко сравнить служебные доходы французских и русских офицеров. Вот таблица жалованья французских офицеров линейных полков (не учитывая доплаты):

суб-лейтенант (соответствует подпоручику) — 1000 франков в год,

лейтенант (поручик) — 1200,

капитан — 2400,

командир батальона (по-русски — майор) — 3600,

полковник — 5000.

Таким образом, получается, что французские офицеры получали примерно в десять раз большее вознаграждение, чем русские! Конечно, цены в русской провинции, где стояли армейские полки, были не такими высокими, как цены в Петербурге или Париже, но тем не менее, очевидно, что армейским офицерам приходилось влачить поистине нищенское существование.