Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Ныне статуя на рыночной площади увековечивает в бронзе память о Вильгельме Телле, который не стал кланяться и которого наместник Гесслер вынудил стрелой из лука сбить яблоко с головы собственного сынишки. Как говорит предание, памятник установлен на том самом месте, где стоял тогда стрелок-снайпер Телль.

Стоят чередой и другие памятники истории Телля: на берегу люцернского озера стоит Teilsplatte, плоская скала — сюда забрался Телль с корабля Гесс лера и отсюда его столкнули в бушующие волны. За нею построенная в его честь Teilskapelle, далее следует, по дороге в Кюшнахт, Hohle Gasse — ущелье, где Телль послал стрелу отмщения в самое сердце Гесслера.

Герой борьбы за свободу Швейцарии был воспет Фридрихом Шиллером. Драма Шиллера позолотила мировой славой исторического Телля.

В знак благодарности на стене отвесной скалы Мишенштейн, вздымающейся из озера Ури, три первоначальных кантона (Ури, Швиц, Унтервальден) гигантскими буквами высекли надпись: «Фридриху Шиллеру, воспевшему Телля, первоначальные кантоны, 1859».

Долг благодарности отдала и вся страна. В Соединенных Штатах Америки для увековечения памяти Джорджа Вашингтона был возведен гигантский обелиск в городе Вашингтоне. (Высота 159 м, на его вершину ведет лестница из 900 ступеней, монумент обошелся в 1 300 000 долларов и т. д.) В белоснежную мраморную колонну вмуровали мемориальные доски, присланные отдельными государствами и организациями в знак уважения к великому человеку. Швейцария тоже предложила свою памятную доску, в нее был вделан кусок камня с такой надписью:

«Это камень из часовни, воздвигнутой в честь Вильгельма Телля в 1338 году, рядом с люцернским озером, на том самом месте, где он бежал от Гесслера».

Так разошлась, разветвилась история Вильгельма Телля по всему свету, словно густая крона огромного дерева, под сенью которого множество писателей, поэтов, музыкантов писали, сочиняли музыку, воспевая и прославляя героя борьбы за свободу и независимость Швейцарии.

Однако что же произошло дальше?

В августе 1890 года отдел народного образования кантона Швиц приказал убрать из учебников историю Вильгельма Телля как легенду, не имеющую под собой исторической основы.

Ствол огромного дерева источил жучок критики.

Знатокам швейцарской истории бросилось в глаза, что о Вильгельме Телле современные ему хроники не упоминают ни единым словом.

Хотя они абсолютно точно описывают события предрассветного часа 7 ноября 1307 года, когда 33 швейцарца собрались на одной горной вершине, чтобы заключить союз против ненавистного господства Габсбургов. Известны имена троих предводителей: Вальтер Фюрст, Вернер Штауффахер, Арнольд Мельхталь — имя Вильгельма Телля даже не упоминается. Последовала битва при Моргартене (1315), в которой «презренные» горцы наголову разбили войско блестящих рыцарей, но о Телле ни слуху, ни духу.

Если это легенда, то, спрашивается, что лежит в ее основе? И вот, меткий лучник, стрелой сбивающий яблоко с головы сына, обнаружился в кольце древних датских сказаний, более того, нашелся предок и этого древнего предка в еще более древних скандинавских сказаниях.

Должно быть, он и не достиг бы такой популярности, не сделай его Шиллер героем своей лучшей исторической драмы.

Источником Шиллеру послужил труд Эгидия Чуди « Швейцарская хроника» {Чуди Эгидий (1505–1572) — швейцарский историк-хронист, называемый «отцом швейцарской истории». Основное историческое сочинение-«Швейцарская хроника», охватывающая период 1000–1400 гг., в которой Чуди поместил многочисленные, в том числе впервые собранные им, источники. В XIX и. многие сведения, содержащиеся в «Хронике», исторической критикой были признаны легендарными. — Прим. ред.}.

Устная традиция обретает здесь литературную форму и словно просится под перо драматурга. Шиллер порой настолько точно следовал своему источнику, что брал из него целые фразы. Для сравнения приведем оригинальный текст источника:

«Телль! — сказал наместник, — кто из детей тебе дороже? — Государь, — отвечал Телль, — все одинаково дороги мне. — На это наместник сказал так: Слышал я, Телль, какой ты искусный стрелок; придется тебе показать свое искусство, сбить с головы одного из детей яблоко. Подумай, либо попади в яблоко, к тому же с первого раза, либо тебя самого ждет смерть. — Телль ужаснулся, стал упрашивать наместника Бога ради отменить стрельбу, потому что это супротив природы стрелять в своего ребенка, — лучше уж смерть. — Наместник в ответ: Придется исполнить, не то умрешь вместе с сыном. — Телль понял, надо стрелять; помолившись Богу, достал свой лук, подтянул тетиву, вложил стрелу, другую засунул за ворот рубахи. Наместник собственноручно установил яблоко на голове шестилетнего малыша. Телль сбил его, ребенок остался невредим. Наместник удивился искусству стрелка, похвалил Телля, но спросил, для чего он сунул другую стрелу за ворот рубахи? Телль испугался, недоброе таит вопрос, отвечал уклончиво, такая, мол, примета у стрелков. Однако наместник заметил замешательство Телля и сказал так: — Телль, говори правду смело, ничто не будет угрожать твоей жизни. Твой ответ не принимаю, что-то другое кроется за ним. — Тогда Вильгельм Телль сказал: Пусть будет так, государь: раз обещаешь оставить мне жизнь, скажу всю правду. Хотел я, коль промахнусь в яблоко, другую стрелу пустить в тебя, тогда уж точно не промахнусь. — Услышал то наместник и сказал: Ладно, жизнь тебе оставляю, слово свое сдержу, но, видя твой злой умысел на меня, отправлю тебя в такое место, где не увидишь больше ни солнца, ни луны, чтоб быть мне в безопасности от тебя. — Призвал он слуг, чтобы связать Телля».

Вот из этих-то простых фраз источника чудным блеском в стихах поэта засветилась, засверкала романтическая легенда. Но разве не разочаровывает, что в истории этой нет и доли правды? Разве не ужасно видеть поверженной легенду? Нет.

Конечно, придирчивая критика лишила историю одного из ее героев, однако его поэтический образ создан самим народом, и он отражает образ мыслей самого народа. Швейцария отвоевала независимость, но в душе народной продолжала гореть ненависть к проклятому двухголовому хищнику, даже загнанному в свое гнездо. Народная фантазия воспользовалась проникшей с севера устной традицией, создав образ национального героя, героя красивой легенды, полной драматизма и неожиданных поворотов, героя сказки, которая оказалась куда действенней самой исторической реальности, чтобы питать неугасимую любовь к свободе и ненависть к габсбургскому хищнику.

А жил ли вообще на свете когда-нибудь этот герой английских народных баллад и сказаний?