Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Существует теория, что речь идет, собственно говоря, об образе одного из действующих лиц германской мифологии — Груодперехте. От этого имени пошли имена Рупрехт и Руперт, их вариантом является Роберт, его уменьшительная форма в английском — Робин. Такое объяснение ясно и понятно, как само солнце, к которому приходят ученые, занимающиеся происхождением имен: видите ли, Робин Гуд, меткий лучник, выступает как олицетворение бога Солнца, которое, как известно, испускает стрелы своих лучей.

Другие не желали таким сложным путем углубляться в пантеон языческих богов древних германцев. Давайте останемся в Англии, говорили они. Да, жил когда-то разбойничий атаман по имени Робин Гуд, но это было его прозвище. На самом деле это был отпрыск одного знатного семейства — Роберт Фитцут, граф Хантингдон. То ли из жажды приключений, то ли рассорившись с семейством оставил он свой дом, удалился в леса и стал во главе шайки разбойников. Впрочем, это кочующий сюжет: народная фантазия часто голову вожака разбойничей банды обряжала в дворянскую корону. У нас, к примеру, молва считала, что под именем Йошки Шобри скрывается граф Йожеф Луженски, а Йокаи в «Бедных богачах» прототипом героя Фати Негры будто бы сделал барона Нопчу.

Француз Тьерри в своей книге о норманнском нашествии делает героем борьбы за свободу того, кто возглавлял дружину англосаксов, сражавшихся с норманнами.

Признаюсь, я так и не перечитал все эти, наверняка, обладающие научной ценностью исследования на тему жил или нет на свете этот Робин? Кем он был и кем не был? Я вижу в нем героя народной поэзии. Подобно тому как стрела Вильгельма Телля символизировала народное восстание против тирании, и Робин Гуда народ сделал грозой своих малых тиранов. Уж он-то подсыпал перцу под нос сидевшим на шее у народа шерифам, бедняков не трогал, грабил только богатых путников.

Английские баллады в жанре outlaw обнаруживают своеобразное родство с нашими народными разбойничьими песнями{Outlaiv (англ. «вне закона») — существующий вне общества и вне закона, бездомный бродяга, но также и разбойник, грабитель; и, соответственно, баллады и песни, посвященные таким героям.}.

Бежавшие от барского произвола крепостные, от кошмара службы в австрийской армии солдаты, скрывающиеся от жандармов куруцы (повстанцы) — все они шли в разбойники, а народ видел в них только преследуемых, был на их стороне и оправдывал всяко:

В английских балладах легенда о Робин Гуде складывается так. Родился в графстве Ноттинген в середине XII века. Не ужился с тогдашними порядками, выбрал жизнь свободного человека, outlaw.

Вместе с такими же, как он, обитал в Шервудском лесу, жили охотой, разбойничали на больших дорогах. Главным образом доставалось аббатам и епископам — обирали их до нитки, если уж доводилось повстречаться. Глубокая антипатия к попам уживалась в нем с религиозностью — он регулярно слушал службы, у него даже был свой домашний капеллан.

Он слыл защитником бедных, помогал деньгами, коль у кого была нужда, помогал мечом и стрелами, если против кого совершалась несправедливость. Однажды захватил в плен самого местного шерифа, увел с собой в лес и только за большой выкуп отпустил на волю.

Легенда подарила ему долгую жизнь. В возрасте 83 лет он впервые заболел, тогда попросил отвезти его в кирклесскую обитель, где монахини занимались также и врачеванием. Настоятельница, однако, узнала его и под предлогом кровопускания выпустила слишком много крови. Робин заметил предательство и, собрав остаток сил, протрубил в рожок, тут же примчались его люди, прятавшиеся неподалеку, ворвались в обитель, но жизнь их предводителю спасти уже не удалось.

— Отворите окно и дайте мой лук, — прошептал он. — Я пущу стрелу, где она упадет, там меня и похороните.

Так и сделали. И по сей день можно увидеть в парке Кирклессхолла могилу, обнесенную железной решеткой, хозяин замка почтительно хранит памятный лук и стрелу. А кто соберется посетить Шервудский лес, пусть поинтересуется насчет дерева Робин Гуда. Его отведут к огромному, правда, уже тронутому дряхлостью дубу. Под ним верноподданный Робин Гуд принимал короля Ричарда Львиное Сердце, которому спас жизнь; эту историю описал Вальтер Скотт в романе «Айвенго», который получился у него поразвесистее кроны того самого дуба.

Рыцарская поэзия сконцентрировала в одном образе все рыцарские добродетели. Это был образ жившего в VI веке кельтского короля Артура. Масса древних хроник и поэм повествует о нем, о его супруге по имени Гвиневера и о его блестящем дворе; но также и о том, есть ли во всем этом хоть крупица правды. Кто интересуется исторической основой этих преданий, может посмотреть хронику Гальфрида Монмутского «История бриттов»{Гальфрид Монмутский (ок. 1100–1154) — английский монах, епископ, писатель. Ему принадлежит латинская псевдоисторическая хроника «История бриттов» (ок. 1138), в которой он излагает происхождение бриттов от троянца Брута, историю их древних королей и короля Артура. Источниками ему послужили латинские хроники, древние кельтские сказания и, в еще большей мере, собственная фантазия. Отдельно им написаны и позднее включены в ту же хронику «Пророчества Мерлина», а еще позднее (ок. 1148) он написал поэму «Жизнь Мерлина». — Прим. ред}.

Этот живший в первой половине XII века монах с подобающей летописцу точностью подробно перечисляет все рыцарские подвиги, якобы совершенные никогда не существовавшим королем.

Куда интереснее фигура самого легендарного Артура, двор которого поэты наградили всеми мыслимыми рыцарскими достоинствами. Сам король, рыцарь «без страха и упрека», собрал вокруг себя лучших витязей, основав рыцарский орден Круглого стола. В этот прославленный орден вступили двенадцать достойнейших рыцарей. Восседали они за круглым столом, чтобы не было споров из-за первенства. (Между прочим, отсюда пошло название конференций за круглым столом. Первая из них состоялась 14 января 1887 года; темой ее было единство английской Либеральной партии.)

Отсюда витязи Артура отправлялись показать свои рыцарские доблести на деле: бороться с бесправием, защищать слабых, вступаться за оскорбленную женскую честь, освобождать от чар заколдованных, повергать великанов, останавливать злых карликов, ну и вообще наводить порядок в отношении прочих подобных нарушений.